Старуха вдруг заговорила, кивком указывая на опал. Девушка вздрогнула, но послушно перевела ее слова.

– Да, это его камень. Он называл его гара-ти.

Я непонимающе уставилась на переводчицу.

– Гара-ти, – повторила она, четко выговаривая слоги. – Это разве не английское слово?

Я пожала плечами.

Старуха поудобнее устроилась на своих мехах.

– Почему он с тобой разговаривал? И зачем дал тебе это?

– Не знаю, – ответила я.

Тевактеньон поняла, что я вру, и вперила в меня хищный взгляд.

Ладно, раскусила… но как же рассказать правду? Как рассказать, кто такой Зуб Выдры (интересно, как его звали на самом деле)?..

– Я думаю, он был из моей… семьи, – призналась я наконец, вспоминая, что Поллианна говорила о духах предков. Не знаю, откуда и из какого времени пришел тот человек, но мы с ним явно были одной крови. Не в прямом – так в фигуральном смысле.

Тевактеньон изумленно вздрогнула.

– Он прислал тебя ко мне, чтобы ты это услышала. Узнала, что он ошибся, – горделиво заявила она. – Мой брат сказал, что мы не должны о нем говорить, пусть его забудут. Однако человека нельзя забыть, пока под этим небом есть двое: один, чтобы рассказать историю, второй – чтобы выслушать ее. Вот так.

Она коснулась моей руки, стараясь не задеть камень. Черные глаза влажно блестели – должно быть, от табачного дыма.

– Я – первая. Ты – вторая. Его не забыли.

Она махнула девочке, которая тихо поднесла нам еду и напитки, а я посмотрела на пьяную компанию. Опустевший бочонок валялся в стороне, пол был усыпан храпящими телами. Два Копья лежал на спине, и на его морщинистом лице расплывалась блаженная улыбка. Девушка, Иэн и Джейми исчезли.

Джейми ждал меня снаружи. Его дыхание вырывалось белым морозным облачком, от пледа пахло табаком и виски.

– Вы, похоже, неплохо повеселились. Как думаешь, польза есть?

– Надеюсь. Вроде все прошло неплохо, Иэн был прав, благослови его Господь. Теперь они увидят, что от виски нет вреда, и, пожалуй, согласятся на сделку.

Я окинула взглядом ряд длинных домов, над которыми клубился дым, озаренный светом костров. В каком из них прячут Роджера? Я, как всегда, мысленно подсчитала дни. Семь месяцев. Земля уже оттаивает. Если часть пути мы проделаем по реке, то уложимся в месяц, максимум полтора. Если выдвинемся в ближайшее время, успеем.

– А как ты, саксоночка? Ты мило поболтала с той старой леди. Она что-то знает о камне?

– Да. Пойдем в дом, расскажу.

Опал оттягивал мне руку. Индейцы не поняли, почему он так назывался, а я поняла. Мужчина по имени Зуб Выдры, желавший развязать войну и спасти нацию… человек с серебряными пломбами… Да, я знала, почему он называл камень гара-ти.

Гарантия. Залог успешного возвращения. Мое наследство.

Поместье «Горная река», март 1770 года

Федра принесла очередной подарок Иокасты – платье из желтого шелка с невероятно пышной юбкой.

– Сегодня у нас компания получше, чем мистер Купер или судья Форбс, – радостно трещала горничная. – К нам приедет самый настоящий лорд, представляете?

Она разложила огромную груду ткани на кровати и принялась распутывать завязки, отдавая Брианне приказы.

– Так, раздевайтесь и натягивайте вот тот корсет. Нужно затянуть его потуже, чтоб животик спрятать. Без корсета никак нельзя, вы ж не голодранка какая-нибудь… Ваша тетушка хоть и слепа как летучая мышь, а все-все заметит, все-все… Еще чулочки и подвязки – выберем самые миленькие, да? Мне всегда нравилась та пара с вышитыми листочками… Так, юбку надо завязать вот здесь, а потом…

– Что еще за лорд? – Брианна взяла протянутый корсет и нахмурилась. – Господи боже, да из чего он сделан – из китового уса, что ли?!

– А то. Это вам не какое-нибудь дешевое олово или железо, уж будьте уверены… Да куда же подевались подвязки?.. – Федра, как терьер, зарылась в вещи.

– Мне не нужен корсет. Так что за лорд приезжает?

Федра круглыми глазами уставилась на Брианну поверх горы желтого шелка.

– Как это не нужен? На шестом-то месяце?! Вы что удумали, барышня, – что заявитесь в столовую как есть, а его светлость будет давиться супом, глядя, как в животе крутится ребеночек?

Брианна не сдержала улыбки – уж больно живой образ описала Федра, – но все равно ответила весьма резко:

– А какая разница? Все и так знают, что у меня будет ребенок. Не удивлюсь, если местный священник – мистер Армстон, да? – костерит меня в своих проповедях.

Федра тихонько фыркнула.

– О да, было дело. Две недели назад. Майки и Друсус все слышали, им это показалось смешным, а вот вашей тете – не очень. Она хотела, чтобы судья Форбс обвинил его в клевете, но преподобный Армстон сказал, что никакой клеветы нет, ведь ребеночек-то у вас и впрямь будет.

– И что именно он обо мне говорил?

Горничная мрачно покачала головой.

– Ничего хорошего. Как бы там ни было, одно дело – что все знают о вашей беременности, и совсем другое – когда вы нарочно выпячиваете живот перед его светлостью. Так что быстренько надевайте.

Брианна неохотно втиснулась в корсет и еле вытерпела, пока Федра его зашнуровывала. Талия все еще оставалась тонкой, а выпуклость живота спрячется под пышной юбкой.

Она взглянула на себя в зеркало. Внизу маячила голова Федры – горничная в который раз расправляла невидимые складочки на чулках. Брианне нечем было дышать, живот сдавило. Это наверняка вредно для ребенка. Слава богу, корсет застегивался спереди – как только Федра уйдет, Брианна его распустит. И к черту эту «светлость», кем бы он ни был.

– Так что за господина мы ждем к ужину? – в третий раз спросила она, покорно позволяя горничной напялить на себя накрахмаленные нижние юбки.

– Лорд Джон Уильям Грей из Вирджинии, – церемонно произнесла Федра, хоть и не без некоторого сожаления: уж больно простое имя было у его светлости. Ей больше пришлось бы по душе, если б его звали «лорд Фицджеральд ван-Лэндингэм Уолтемстид».

– Он друг вашего батюшки – так мисс Ио сказала, – добавила она уже более буднично. – Ну вот и все. Отлично сидит!

Лишь бы платье не сползло в самый неподходящий момент: корсет заканчивался как раз под грудью, вздымая ее так высоко, что она больше походила на тесто, упрямо лезущее из кадки. Сквозь сорочку просматривались соски, темные, словно малиновое вино.

Впрочем, Брианну волновала вовсе не выставленная напоказ грудь. Нет, в голове крутилось случайно оброненное Федрой замечание: «Он друг вашего батюшки».

Гостей было не так уж много. Иокаста редко собирала толпы, поскольку при большом скоплении народа становилось слишком шумно, и она не могла положиться на слух. И все же в гостиной было больше людей, чем обычно. Судья Форбс (конечно, со своей незамужней сестрой), мистер Макнейл с сыном, судья Элдердайс с матушкой и двое холостых сыновей Ферхарда Кэмпбелла. И никого, хоть отдаленно напоминающего «светлость».