– Толку-то! – фыркнула Брианна. – Вы же видели, как миссис Элдердайс весь ужин сверлила меня взглядом. Она в жизни не позволит своему ягненочку – господи, да ему лет сорок, не меньше – жениться на местной блуднице. Удивлюсь, если она разрешит ему еще хоть раз переступить порог этого дома. – Она похлопала себя по животу. – Уж об этом мы позаботились.

Грей криво усмехнулся, поставил свою чашку и взял графин с хересом.

– Да? Увы, хоть я и восхищен вашей смелостью, дорогая мисс Фрейзер, – вы же позволите так себя называть? – вынужден разочаровать, что в сложившихся условиях подобная стратегия бесполезна.

– Это почему?

Лорд Джон откинулся на спинку стула, держа в руке стакан, и насмешливо взглянул на Брианну.

– Дело в миссис Элдердайс. Я не слеп, хоть и не столь проницателен, как ваша тетушка, потому и впрямь заметил, как она на вас смотрит. Однако, боюсь, вы неправильно истолковали ее взгляды. Это не оскорбленная невинность, вовсе нет. Это жажда внуков.

– Что-что? – подскочила Брианна.

– Жажда внуков, – повторил лорд Джон и тоже сел прямо, болтая по стенкам стакана золотистый алкоголь. – Ну, вы поняли – желание старой женщины нянчить внуков, пичкать их конфетами, ужасно баловать и всячески портить. – Он поднес стакан к носу, благоговейно вдыхая пары алкоголя. – О, райский нектар… Я не пил приличный херес уже года два, не меньше.

– Вы хотите сказать, миссис Элдердайс думает… раз я показала им, что у меня могут быть дети… то она обязательно когда-нибудь дождется от меня внука?.. Это же смешно! Судья может выбрать себе любую девушку… с более покладистым характером, и почти наверняка зачать с ней ребенка.

Лорд Джон пригубил херес, покатал жидкость на языке, наслаждаясь вкусом, и наконец сглотнул.

– Ну… Вряд ли. Думаю, она понимает, почему это невозможно. – Бледно-голубые глаза, не мигая, уставились на нее. – Вы же сами сказали: ему сорок, и он до сих пор не женат.

– Вы намекаете, что он… Он ведь судья!

Брианна и сама сообразила, как это глупо, и поспешно зажала рот ладонью. Лорд Джон рассмеялся, хоть и довольно горько.

– Тем более. Вы совершенно правы, он мог выбрать любую девушку. Раз он этого не сделал… – Грей деликатно замолчал, потом насмешливым жестом поднял стакан. – Думаю, миссис Элдердайс сочла, что ваш брак с ее сыном исполнит ее мечту и наконец-таки обеспечит ей столь желанного внука.

– Проклятье! – Куда ни ступи, повсюду ловушки! – Что бы я ни делала, все напрасно. Я обречена. Меня выдадут замуж, хочу я того или нет!

– Позвольте в этом усомниться, – одними губами улыбнулся лорд Джон. – Как я вижу, вы унаследовали прямоту матери и отцовское чувство чести. Этого хватит, чтобы уберечь вас от западни.

– Не говорите мне об отцовской чести! – резко ответила Брианна. – Именно из-за него все и случилось.

Лорд Джон саркастично уставился на ее живот.

– Да неужели?! – с нарочито потрясенным видом воскликнул он.

У Брианны жарко запылали щеки.

– Вы прекрасно поняли, о чем я!

– Прощу прощения, мисс Фрейзер. – Он спрятал улыбку за стаканом. – Так о чем вы?

Чтобы скрыть смущение, она сделала большой глоток чаю, и теплая жидкость приятно согрела грудь.

– Я о том, что здесь происходит, – процедила она сквозь зубы. – Что меня выставляют на торги как жеребую кобылу. Таскают за шкирку, как бездомного котенка – вдруг кто-нибудь да приютит? Что меня… меня все бросили совершенно одну.

На последней фразе голос предательски дрогнул.

– А почему вы одна? – мягко спросил лорд Джон. – Ваша мать вполне могла бы…

– Она хотела. Я ей запретила. Потому что она должна… то есть он должен… А-а, как же все чертовски запуталось!

Брианна уронила голову на сложенные руки. Она не плакала, но слезы уже подкатывали к глазам.

– Понятно. – Грей поставил стакан на поднос. – Уже поздно, а вам, дорогая мисс Фрейзер, не сочтите за грубость, надо отдохнуть.

Он поднялся и положил руку ей на плечо – чисто дружеским жестом, отнюдь не снисходительным, как это делают многие мужчины.

– Раз в моей поездке в Уилмингтон отпала надобность, пожалуй, я приму любезное приглашение вашей тетушки и немного задержусь. Поговорим позже, вдруг вашу беду можно как-то облегчить.

Стульчак для ночного горшка был великолепен. Из лесного ореха, сплошь покрытого резьбой, он идеально сочетал изящество и практичность, что особенно радовало в такие дождливые и холодные ночи. В темноте, изредка подсвечиваемой молниями, Брианна нащупала крышку, села и довольно выдохнула, когда давление в мочевом пузыре ослабло.

Обрадовавшись, что места стало больше, ребенок пару раз лениво кувыркнулся, отчего по животу под мягкой фланелевой рубашкой пробежала рябь. Брианна медленно встала – последние дни она все делала медленно, будто пребывая в приятной полудреме.

Возле смятой постели она остановилась, глядя в окно на пики гор и мокрые деревья. Стекло под рукой было ледяным, на горных вершинах пузатились черные тучи, утробно рыча громом. Снег уже не шел, но ночь казалась до мерзости противной.

Каково сейчас там, в горах? Успели ли они добраться до деревни? Нашли ли Роджера? Брианна вздрогнула, хотя в камине горели угли и в комнате было тепло. Постель манила к себе, обещая уют и, может быть, сны, позволявшие ненадолго сбежать от вечного страха.

Однако Брианна повернулась к двери и сдернула с вешалки плащ. Может, беременность и вынуждала ее пользоваться ночным горшком, однако, пока Брианна держится на ногах, рабы не будут его выносить. Завернувшись в плащ, она вытащила из-под стульчака оловянную емкость с крышкой и шагнула в коридор. Дверь кухни оказалась незаперта, и Брианна мысленно поблагодарила забывчивого повара, что ей не пришлось одной рукой возиться с тяжелым засовом.

Ледяной дождь хлестнул по лицу и кусачими зубами вцепился в ноги. Брианна задохнулась от неожиданности; но, когда шок спал, ей даже понравилась свирепость ветра, который забирался под плащ и сорочку, позволяя впервые за долгие месяцы ощутить всем телом свежесть.

Она добежала до нужной постройки, сполоснула горшок под струей из водосточного желоба и замерла посреди мощеного двора, позволяя холодному дождю омыть ей лицо. Она не знала, что это: искупление или восторг… или потребность разделить то неудобство, что испытывали сейчас ее родители, а может, языческий ритуал, позволяющий забыть о себе и слиться с бушующей стихией. Это все было не важно.

Брианна решительно шагнула под желоб, и на голову и плечи ей обрушился ледяной водопад.

Задыхаясь и тряся волосами, как собака, она отступила – и застыла на месте, краем глаза заметив вспышку света. Не молнию, а ровный огонек, который мерцал несколько секунд, а потом исчез.