Что за…

Я веду плечами, смотрю на сжавшую кулаки северную за дальним столом. Ту самую молодую северную. Она кажется безразличной. В отличие от тех, кто рядом с ней. Эти явно давятся проклятиями.

- Анда сегодняшней ночью создала сиркленавдед, само собой, создавала не одна, думаю, ради какой цели объяснять не имеет смысла. Так вот, чтобы снять сразу несколько вопросов, поясняю: верхушка северного ковена мертва, круг их мертвых значительно поредел. Эта, - пинаю я носком туфли корчащуюся и дрожащую тварь, - тоже сдохнет уже сегодня. А теперь то, собственно, ради чего я вас собрал. Новая верховная северного ковена под моей защитой, и я убью каждую, кто попробует к ней сунуться.

- Так уж и каждую? – скрещивает руки на груди южная. – А сил-то хватит, искатель?

Вот серьезно, я действительно не понимаю баб, что эта за страсть к саморазрушению? Феминистки всех стран объединяйтесь?

- Замолчи, Аглая, - качает седой головой Данеш, - не позорься. Или ты не чувствуешь, под чьей луной ходит Шелкопряд? Или не понимаешь, что…

- Ты стара и слепа, ведьма, - огрызается южная. – Стала слабой. С какой стати нам подчиняться мужчине? Что же до северного… Анда – всегда была тупой и заносчивой. Марина зря держала ее так близко к себе, - плюет она на пол.

Данеш собирается исторгнуть что-то колкое в ответ, что-то ядовитое, но я лишь качаю головой.

 - Попробуй, южная, - пожимаю плечами и щелкаю пальцами. – Проверь меня.

Ведьму, валяющуюся на полу, прижимает к барной стойке. С громким хрустом ломаются ее руки и ноги, кости рвут кожу и остатки одежды, кровь темными пятнами проступает на ткани, капает на пол. Северная теперь как поломанная Барби. И бурубуру продолжает наполнять ее сознание картинками, страшнее которых баба никогда не видела. Пол «Безнадеги» радостно впитывает пролитую еще живую кровь. Кровь, наполненную раскаленной силой.

Еще один щелчок пальцев, и каждая кость в теле северной сломана. Хруст слышен достаточно отчетливо, чтобы заставить нескольких ведьм отвернуться.

А северная орет. Плюется кровью и орет, захлебывается криками и соплями, корчится, дергается, на лице болезненная гримаса, вены на шее вздуты. Она пробует двигаться, пошевелить хотя бы пальцем, но сломанные руки не слушаются, сломанные пальцы – тем более, и ведьма лишь неуклюже подрагивает, жалко скулит.

У тех, кто еще смотрит на свою «сестру», взгляд полон унизительной жалости и отвращения.

- Я предупредил, - в последний раз щелкаю пальцами и сворачиваю жирную шею, труп валится в сторону бледного Вэла. – Верьте мне, когда я говорю, что то, что вы сейчас видели, не самое страшное, что я могу сделать.

На миг воцаряется тишина.

- Я верю тебе, Шелкопряд, - первой подает голос Данеш, сопровождая кивок очередным глухим ударом трости. – И я обещаю, что восточный ковен не тронет… - едва заметная запинка и легкая улыбка на кончиках губ, - новую верховную.

- Хорошо, Данеш.

- Мы не будем давать никаких обещаний, - поднимается на ноги южная, следом встают три ее собачки. – За представление, благодарю, впрочем, как и за избавление от Анды.

Южная храбрится, но «Безнадега» чувствует ее страх. Я доволен результатом, был бы еще довольнее, если бы не дергало руку.

Не понимаю, что происходит.

Следом за южным ковеном бар покидает западный. Они чуть более сдержаны в своих словах, движениях и обещаниях. Их верховная косится то на Данеш, то на мертвую северную.

- Мы не полезем, - останавливается в дверях ведьма, - если для нас не будет угрозы.

Я киваю. Такой ответ меня пока устроит.

В зале остаются Данеш с Мизуки, та самая девчонка и еще три северные ведьмы.

- Можем мы забрать ее тело? – спрашивает блондинка из северных, указывая головой на труп. Она высокая, кажется спокойной, красивая. Спину держит прямо, смотрит мне в глаза.

- Можете.

- Увидеть нашу новую верховную?

- Пока нет, - качаю головой.

- Она наша верховная, - выделяет ведьма голосом «наша».

- И срать-таки я на это хотел, - развожу руками. - И тебе придется с этим смириться.

- Шелкопряд, ты…

- Закончили обсуждение, - обрываю северную. - Я сообщу, когда решу, что вы можете ее увидеть. На этом все. Забирайте ваш кусок мяса и валите.

Блондинка дергается от моих слов, сжимает челюсти, но больше не спорит, кивает еще двоим из своих и подходит к телу.

Я с сожалением наблюдаю, как тает и растворяется в ничто бурубуру. Сильный был, даже жаль, что пришлось изменить планы и использовать духа так.

- Позови Майю, Вэл, - киваю я бармену. – Тут нужно убрать. Данеш, - обращаюсь к восточной, - ты хотела поговорить. Можем обсудить все в кабинете.

Я уже поворачиваюсь к ступенькам, собираюсь сделать шаг, как понимаю, что что-то не так. Руку простреливает, прошивает насквозь. «Безнадега» сначала стонет, а после кричит натужно в моих ушах. Воздух становится плотным и густым, разбивается, просто разлетается на осколки бутылка миндального сиропа, потом лавандового, падают на пол чашки, рвутся струны старого Стэнвэя с натужным лязгом. Трещит и искрит воздух.

Я разворачиваюсь, уже готов выпустить ад, только не успеваю.

На пол с глухим ударом, с громким треском падает из пустоты Громова. И остается лежать, не двигается, не издает ни звука.

Мне требуется меньше мига, чтобы осознать, что произошло.

Я бросаюсь к Лис.

К бледной, неподвижной Эли. Вижу струйку крови на виске, вижу сломанную руку, и не чувствую ее ада, не вижу ее света.

- Эли…

«Безнадега» долбит в уши и виски, стучится моей же собственной кровью, тянет и стонет. А я боюсь прикоснуться к Лис, боюсь дотронуться, чтобы не сделать хуже. Мне понятно, почему и как она оказалась здесь – сработала защита – непонятно, почему упала, непонятно, что с ней случилось.

- Чего застыл? – удар трости об пол и скрипучий голос Данеш над головой выдергивают из оцепенения. – Неси ее наверх, мальчишка, только осторожно. Ты, - бросает она в сторону молодой северной, когда я поднимаю Эли на руки, - пойдешь с нами.

Приказной тон и цепкий, жесткий взгляд восточной верховной, как ни странно, окончательно приводят в чувства, заставляют собраться и включить мозги, а не то, что сейчас вместо них. Даже «Безнадега» скребется внутри тише. Элисте дышит, пусть неровно и хрипло, но дышит.

- Вэл, - заставляю я бармена оторвать взгляд от собирательницы на моих руках, - убедись, что наши гости найдут выход и избавят нас от падали.

- Да, босс.

- Потом поднимешься наверх.

- Да, босс.

Северные так и стоят над трупом сестры, бестолково, но с бесящим меня интересом рассматривая Громову. Мне хочется размазать их по полу, просто за эти взгляды и присутствие здесь, но я стискиваю челюсти и мерцаю в кабинет.