и независимости. В этом нет ничего удивительного: как активизм послевоенного американского государства имел свои корни в "Новом курсе", как тотализм послевоенного советского государства имел свои корни в сталинизме первой пятилетки, так и девелопмент послевоенного японского государства имел свои корни в экономических инициативах 1930-х годов. В этом смысле опыт 1930-1940-х годов отнюдь не был полностью негативным для послевоенной Японии: именно в эти годы впервые были опробованы управленческие инструменты государства развития, некоторые из них были отвергнуты, а другие оказались полезными. Преодоление депрессии требовало экономического развития, подготовка к войне и ведение боевых действий - экономического развития, послевоенное восстановление - экономического развития, независимость от американской помощи - экономического развития. Средства достижения развития для одной цели в конечном счете оказывались одинаково хороши для других целей.

Среди различных инструментов государственной политики в предвоенные и послевоенные годы прослеживается поразительная преемственность. Йошино и Киши открыли рационализацию промышленности в конце 1920-х годов как средство преодоления экономического спада; их последователи Ямамото, Тамаки, Хираи, Исихара, Уэно, Токунага, Мацуо, Имаи и Сахаси вновь применили ее в 1950-1960-е годы для создания современных конкурентоспособных предприятий. В оба периода государство пыталось заменить конкуренцию сотрудничеством, не теряя при этом полностью преимуществ конкуренции. Государственный контроль над конвертируемостью валюты продолжался непрерывно с 1933 по 1964 год и в ослабленной форме сохранялся даже после этого. Закон о нефтяной промышленности 1934 года стал точной моделью для Закона о нефтяной промышленности 1962 года. Планы и стиль планирования Планового совета при Кабинете министров были перенесены в Совет по экономической стабилизации и Агентство экономического планирования, особенно в части использования валютных бюджетов для реализации своих планов. Уникальные структурные особенности МИТИ - вертикальные бюро по каждой стратегической отрасли, Бюро предприятий и Секретариат (образованные от старых Бюро общих дел МКИ и Бюро общей мобилизации ММ) - датируются соответственно 1939, 1942 и 1943 годами. Они продолжали существовать в МИТИ вплоть до 1973 г., не меняя своих функций и даже, в некоторых случаях, названия. Административное руководство берет свое начало в Законе о контроле над важными отраслями промышленности 1931 года. Сама промышленная политика, разумеется, была частью японского правительственного лексикона как в 1935, так и в 1955 году.

Пожалуй, наибольшая преемственность наблюдается в отношении людей, проводивших промышленную политику государства. Ёсино, Киси, Сиина, Уэмура и практически все другие руководители политических, банковских, промышленных и экономических структур занимали видное место в общественной жизни до, во время и после войны. Преемственность между MCI и MITI имеет не только историко-организационный, но и биографический характер. Конец 1970-х годов ознаменовал собой конец эпохи, но прежде всего это была смена поколений: высшие руководители бюрократии уже не были людьми, имевшими опыт службы в военное время и послевоенной оккупации. Новые сотрудники МИТИ в 1980-е годы будут молодыми японцами, родившимися в 1960-е годы, и их легкое знакомство с миром и процветанием отличает их от всех других японцев, родившихся в предыдущие годы ХХ века.

Изменения, на которые пришлось пойти МИТИ в конце 1970-х годов, были вызваны, по крайней мере, отчасти тем, что идеи людей, руководивших японской экономикой примерно с 1935 по 1965 год, - поколения, которое характеризует Сахаси, - уже не соответствовали новым проблемам, стоявшим перед страной и министерством. Старые кадры были, прежде всего, менеджерами тяжелой и химической индустриализации. Но в 1970-е и последующие годы потребовались специалисты по управлению уже индустриализованной экономикой, вес которой накладывал на нее глобальные обязательства. Заслуга МИТИ в том, что он подготовил таких руководителей, и в том, что они взяли курс на новое изменение промышленной структуры с упором на постиндустриальные "наукоемкие" отрасли. Однако самой большой гарантией их успеха в столь сложном деле было то, что они были воспитаны в организации, которая уже однажды изменила промышленную структуру.

Фундаментальной проблемой системы государственного управления высокими темпами роста является проблема взаимоотношений между государственной бюрократией и частным бизнесом. Эта проблема возникла в самом начале становления индустриальной системы.

Временное бюро промышленной рациональности Ёсино проводило пробную политику в схемах и продолжало действовать вплоть до восстания Mitsubishi и атаки Комиссии по справедливой торговле на картель MITI по административному руководству нефтеперерабатывающей промышленностью. Это проблема, которая никогда не исчезнет, она присуща капиталистическому государству развития. За последние 50 лет Япония разработала и попыталась реализовать три различных решения этой проблемы: самоконтроль, государственный контроль и сотрудничество. Ни одно из них не является идеальным, но каждое предпочтительнее чистого laissez faire или государственного социализма до тех пор, пока форсированное развитие остается главным приоритетом государства.

Самоконтроль означает, что государство лицензирует частные предприятия для достижения целей развития. Типичным институтом является спонсируемый государством картель, когда государство разрешает создание картелей в отраслях, которые оно считает стратегическими, но затем возлагает на сами предприятия задачу по созданию и функционированию картеля. Именно такой подход был принят для Закона о контроле над важными отраслями промышленности в 1931 году, а также для сталелитейной промышленности, начиная с системы государственных продаж 1958 года и заканчивая инцидентом с Sumitomo Metals Company в 1965 году. Основное преимущество такой формы взаимоотношений государства и бизнеса заключается в том, что она обеспечивает наибольшую степень конкуренции и частного управления в условиях развивающейся государственной системы. Ее главный недостаток заключается в том, что она ведет к контролю над отраслью со стороны крупнейших групп (как при господстве дзайбацу), а также к вероятности расхождения интересов крупных операторов с интересами государства (как, например, в "контрольных ассоциациях" военного времени). Именно такая форма взаимоотношений государства и бизнеса обычно предпочитается крупным бизнесом.

Под государственным контролем понимается попытка отделить управление от собственности и поставить управление под государственный контроль. Обычно такую форму отношений предпочитали "реформаторские" (или "контрольные") бюрократы конца 1930-х годов и вся государственная бюрократия в период послевоенного восстановления и на ранних этапах скоростного роста. Его главное преимущество состоит в том, что приоритеты государства превалируют над приоритетами частного предпринимательства. Ее основные недостатки - подавление конкуренции и, как следствие, допущение грубой неэффективности в экономике, а также поощрение безответственного управления. В Японии наиболее близкие к ней формы государственного управления существовали в Маньчжурии, в довоенной и военной электроэнергетике, в военно-оборонных компаниях, в послевоенной угольной промышленности и в сотне с лишним государственных корпораций современной Японии. Неэффективность государственного контроля принято винить в низких показателях японской промышленности во время Тихоокеанской войны.

Третья форма взаимоотношений государства и бизнеса - сотрудничество государственного и частного секторов - является, безусловно, наиболее важной. Хотя все три формы существовали на протяжении всех 50 лет