– Добро пожаловать на Арун! – покачав головой, сказала Мас. – Прошу меня простить, но я не знаю жест приветствия людей.

– Мы пожимаем друг другу руки, – сказал Эшби.

– Покажите, как это делается, – сказала Мас.

Эшби продемонстрировал рукопожатие, пожав руку Киззи.

Мас рассмеялась.

– Вот, – сказала она, протягивая свои длинные пальцы.

Эшби обвил их рукой.

Мас снова рассмеялась.

– У вас руки короткие и мягкие, – сказала она, стискивая Эшби руку сквозь тонкую перчатку экзокостюма.

– Разве в бытность свою навигатором вам не доводилось встречать людей? – спросила Киззи.

– Когда я работала у хармагиан, вы еще блуждали по космосу, – ответила Мас. – Кроме вашей флотилии, у вас не было ни одной заселенной планеты. Я стала одинокой до того, как вас приняли в ГС.

Эшби быстро совершил несложный арифметический подсчет. Если Мас работала навигатором до того, как человечество приняли в ГС, значит…

– Сколько же вам лет? – опередила его Киззи.

Мас задумалась.

– Сто тридцать три стандарта, – сказала она. – Извините, что пришлось считать. У нас разные единицы измерения времени.

Киззи буквально прижалась носом к стеклу шлема – настолько она была вся внимание.

– Я понятия не имела, что сианаты живут так долго.

Мас снова рассмеялась.

– Не просто так долго, – сказала она. – Значительно дольше!

Она направилась по коридору. Люди последовали за ней.

– Что вы можете сказать нам о вашем астероиде? – спросил Эшби.

– Это Арун, – сказала Мас. – Ваша пара не упоминала о нем, да?

– Нет.

– Ну конечно. Пары не говорят об этом месте. Оно для одних только еретиков. – В ее голосе прозвучала насмешка, даже издевка. – Но всем сианатам известно о нем. Если нам удается бежать до заражения или если мы хотим оторваться, мы ищем его. Далеко не всем удается его найти. Одни погибают. Другие уже Угасают и не могут совершить длительное путешествие. Но мы принимаем всех, кто к нам приходит. Мы никому не отказываем.

– Понятно, – сказал Эшби.

Они оказались в просторном помещении, заполненном изогнутыми скамьями и чанами с гидропоникой, в которых росли странные извивающиеся деревья и пышные цветы (приходилось только гадать, в какой восторг пришел бы здесь доктор Шеф). Над головой проецировалось теплое желтое небо. По сравнению с ледяной пустыней вокруг это был настоящий рай. Повсюду были сианаты, всех возрастов, они гуляли, сидели в задумчивости, разговаривали друг с другом. Трогали друг друга.

– Прошу прощения, – сказал Эшби, отрывая взгляд от площади и поворачиваясь к Мас. – Что вы подразумевали под словом «оторваться»?

– Оторваться от пары, – сказала Мас. – Уничтожить вирус.

Эшби и Киззи переглянулись.

– Разве существует лекарство? – спросил Эшби.

– Разумеется, – ответила Мас. – От каждой болезни существует лекарство. Просто нужно его найти.

– Но… – наморщила лоб Киззи. – Простите, я не совсем понимаю, как это работает, но если… если вы пара, разве вам может прийти мысль об исцелении? Разве Шептун не внушает вам желание остаться вместе навсегда?

– Вы задаете правильные вопросы. Как и подобает истинному еретику. – Мас указала на скамью. Все сели, люди постарались устроиться как можно удобнее. – Шептун заставляет хозяина сопротивляться разрыву. Но некоторым сианатам удается ему воспротивиться. Как мне, например.

– У вас… иммунитет? – спросил Эшби.

– Нет, нет! – заверила его Мас. – Я была заражена. Иначе я не стала бы навигатором. Но я сопротивлялась. Шептун завладел моим низшим разумом, но не смог завладеть высшим. – Она задумчиво сморщила лицо. – Вы знаете, что такое низший разум?

Эшби вспомнил, что Охан пару раз упоминали это понятие, но, как и в большинстве случаев, больше они ничего не объясняли.

– Нет.

– Низший разум управляет простыми действиями. Присущими всем животным. Такими как ходить, считать, не прикасаться рукой к горячим предметам. Высший разум – это уже то, кто мои друзья. Во что я верю. Кто я такая. – Мас выразительно постучала себя по голове.

– Кажется, я понимаю, – сказал Эшби. – Значит, вирус… вирус воздействовал на то, как вы понимаете пространство и числа, но не повлиял на то, что вы думаете о себе?

– Я сопротивлялась, – повторила Мас. Она помолчала. – Стойкая?

– Вы стойкая, – подтвердил Эшби. – Да.

– Да, да. Очень опасно быть стойкой. Я научилась притворяться. Подражать речи пары. Тупо смотреть в иллюминатор. – Мас издала нечто похожее на вздох. – Это так скучно.

– Мне всегда казалось, как же это должно быть скучно! – рассмеялась Киззи.

– И это действительно так! Но если ты стойкий, ты должен тупо смотреть в иллюминатор. Ни в коем случае нельзя показывать остальным, что ты притворяешься. Те, кто всем заправляет, знают, – сказала Мас, подаваясь вперед. – Они знают о существовании стойких Хозяев. Но если об этом станет известно многим, все будет кончено. Сианаты верят в то, что Шептун выбрал нас. Сделал нас особенными. Сделал нас лучше, чем вы. – Она ткнула Эшби в грудь. – Но если мы стойкие, верно одно из двух. Или в сианатах нет ничего особенного, они лишь больные и могут выработать в себе стойкость. Или, второе, глупое объяснение, однако для многих принять его гораздо проще: стойкие являются неверными. Мы отвергаем святое. Мы еретики. Вы понимаете?

– Да, – сказал Эшби.

Теперь он понял, почему Охан принимали в штыки любое упоминание об одиночках. Это могло разрушить всю сианатскую культуру.

– Я всегда хотела оторваться, – продолжала Мас. – Шептун позволял мне заглянуть вглубь и внутрь, но он убивал мое тело. А мой высший разум хотел жить. Мой капитан, она была очень хорошая. Добрый друг. Я доверилась ей, сказала, что я стойкая. Когда я начала Угасать, она нашла карту.

– Ведущую сюда? – догадалась Киззи.

– Да, да. Сюда я прибыла едва живой.

Подняв передние руки, Мас сделала так, что у нее затряслись мышцы. У Эшби внутри все оборвалось. Это было полное подобие той дрожи, которая развивалась у Охана.

– После лечения я пролежала в больнице… – она мысленно подсчитала. – Две десятидневки. Было больно, очень больно. – Улыбнувшись, Мас показала передние ноги. – Но я стала сильной.

– Значит, после того как вирус вылечен, Угасание проходит? – спросила Киззи.

Эшби строго посмотрел на нее. «Не надо, Киззи!»

– Да. Однако изменения в низшем разуме остаются. И… никак не могу вспомнить нужное слово… и складки головного мозга остаются. Я по-прежнему могла бы заниматься навигацией, если бы захотела. Но я одиночка. Я должна оставаться здесь.