В этот раз дверь снова открылась раньше, чем я успела постучать.

— А теперь что? — зло спросил Михаил. — Назовёшь меня ублюдком и пырнешь кинжалом под ребра?

— Не. У меня деньги украли, — призналась я и чихнула.

Взгляд высшего смягчился.

— Хочешь зайти?

Я скромно потупилась.

— Буду признательна.

— Ну и что с тобой делать? — вздохнул Ракоци, пропуская меня темную прихожую. — Подожди, свет включу. Обычно смертные у меня бывают нечасто… Ты, кажется, промокла. Стоит переодеться.

В чистой и сухой одежде, в мужских носках и с огромной чашкой неизвестно откуда добытого какао, я чувствовала себя практически счастливой. Михаил жив, почти на меня не сердится, и к тому же необыкновенно заботлив. Совсем незаслуженно.

— Так с чего ты решила, что я должен умереть? — спросил высший, подкидывая в камин дров.

— Реджина сказала.

— Реджи… О, так вот что это значило.

На мой вопрошающий взгляд Михаил пояснил:

— Утром ко мне заявился посыльный от неё. С запиской. Реджина написала, что пришлёт мне небольшой подарок за кое-какую помощь. Не думал, что этим подарком будешь ты. Так она тебя выманила, соврав о моей болезни?

— Что-то вроде, — я смущенно отвела взгляд. — Я думала, ты умираешь из-за незавершенного ритуала. И поспешила в Будапешт.

— В абсолютно чужой город, когда здесь военные на каждом шагу. Только чтобы проститься?

— Чтобы спасти, — тихо сказала, радуясь, что распущенные волосы почти скрывают лицо, и он не видит, что на нём написано.

— Почему?

— Сама не знаю.

— Совершенно в твоем духе. Я дам денег на дорогу обратно. Тебе нечего здесь делать. Переночуй ночь здесь, и езжай обратно.

Михаил говорил совершенно спокойно. А у меня в душе всё перевернулось. Я молча кивнула, боясь выдать своё смятение. «Не прогоняй меня. Дай побыть рядом. Узнать, каков ты на самом деле. И почему так для меня важен». Я не осмелилась это сказать. Допила какао, и закуталась в шерстяное одеяло, до боли в глазах всматриваясь в огонь. Лишь только чтобы не видеть равнодушное лицо Михаила.

— Голодна? — вежливо, как мне показалось, спросил высший.

— Нет, — соврала. — Лучше лягу спать, устала.

— Как пожелаешь.

Он беззвучно поднялся со своего кресла, и я, совсем не так ловко и быстро поднялась следом. Голова кружилась. Всё же дорога отняла много сил.

Пока мы шли до гостевой спальни, я как-то лениво подмечала, что дом Ракоци не выглядит жилым. Нет, здесь было чисто, а мебель была дорогой и новой, но уж больно безжизненной и пресной была обстановка. Шторы тёмные и глухие, однотонные ковры, голые стены и никаких украшений.

— Тебе нравится здесь, в Будапеште? — спросила в спину.

— Нет, — ответил Ракоци после небольшой заминки. — Просто я так и не решил, что мне делать дальше со своей жизнью.

— Знакомое состояние.

Михаил неопределенно повёл плечами.

И я не выдержала. Недомолвок, непонимания, терзающего душу отчаяния. В одно мгновение сократив расстояние между нами, вцепилась ему в локоть, заставив обернуться. Нет, равнодушным Михаил не был. Радужки пылали расплавленным янтарём. Он в ярости? Наплевать!

— Я здесь, не потому, что пытаюсь вернуть долг. И не потому, что такая добренькая и милостивая! — выпалила на одном дыхании.

— Совсем не для этого, — согласился Михаил. — Скорее, чтобы помучить. Клэр, мой милый маленький ангел мести… Сколько ты ещё будешь дразнить меня?

Вместо ответа я встала на цыпочки, и приникла к плотно сжатым губам мужчины. Он почти сразу ответил на мой поцелуй, до боли прижимая к себе. Голова закружилась ещё сильнее, коленки ослабли, и если бы высший не обнимал меня, то скорее всего я просто упала.

Видимо, Ракоци почувствовал что-то, так как разочаровывающе быстро прервал поцелуй.

— Что с тобой?

— Всё хорошо, продолжай, — пробормотала. Перед глазами всё расплывалось, так что я предпочла их зарыть. — Можешь даже укусить. Самое главное, не останавливайся.

Холодная рука легла мне на лоб.

— Да ты вся горишь!

— Я пылаю от страсти.

— И зрачки расширены.

— Это потому что ты мне нравишься.

Не став со мной спорить, Михаил потащил меня в спальню. Очень быстро и ловко раздел, положил в кровать, и торопливо поцеловав в лоб, исчез в ванной. Вот какой же чистюля! Я подтянула к себе подушку, и обняла её, глупо улыбаясь.

Только вот страстной ночи совсем не предвиделось. Михаил притащился с холодным компрессом, положил его мне на лоб, и снова исчез. Когда он вернулся, я уже успел задремать.

— Как себя чувствуешь?

— Что-то не очень, — призналась, и тут же закашлялась.

Михаил уселся на край кровати и молча протянул мне стакан с водой, подкрашенной в розовое.

— Что это? — хрипло спросила.

— Немного моей крови. Может, сразу на ноги не поставит, но предотвратит дальнейшее развитие болезни. Ты ведь больше не боишься крови?

— Только не после госпиталя.

Выпила за несколько глотков, и легла. Жар в теле не исчез, но в голове прояснилось.

— Я, наверное, пойду, — сказал вампир, нарушив неловкое молчание.

Ласково коснулась его руки, сплетая наши пальцы.

— Останься. Ты мне нужен, Михаил. Не знаю почему, но нужен. Я не переставала думать о тебе с нашей встречи в госпитале.

Вампир застонал, уткнувшись лицом в простынь, будто мои слова причиняли ему боль. Я погладила его по растрепанной шевелюре.

— Ты была права, — глухо сказал Михаил. — Я не котик, я цепной пёс, скучающий по твоим рукам, по твоему голосу, по твоему теплу…

— Но я не могу быть твоей хозяйкой. И собственностью тоже.

— Тогда кем ты хочешь стать, Клэр?

— Не знаю. Давай придумаем вместе.

Я так и заснула, держа Михаила за руку. А когда проснулась, его уже не было рядом. Горло больше не царапало, и чувствовала себя отлично. Михаил умудрился переодеть меня в огромную фланелевую пижаму, так и не разбудив. И где его искать? Он спит в подвале гробу, или у него где-то здесь есть нормальная спальня?

Надев аккуратно оставленные на стуле носки, я вышла из комнаты. Прошла прямо по коридору, когда услышала за одной из дверей какой-то шум. Я потянула ручку, и комнаты молниеносно вылетела черная тень. Судя по истошному мяву, кот. Михаил что, запер его и забыл?! Я зашла внутрь, включила лампу… и обомлела.

— Да не может быть!