– Но я… – попытался что-то возразить тот.

– Сядь, я сказал!

Опер неохотно опустился на стул. Грачев сделал то же самое.

– Ну все? – спросил Жуков у спецназовцев. – Инцидент исчерпан?

Те хмуро переглянулись.

– Так ты пойдешь с нами? – обратился Жорик к девушке.

Та отрицательно мотнула головой:

– Никуда я не пойду! И отстаньте от меня, пожалуйста! И вы… – Лина посмотрела на оперов. – И вы! – перевела она взгляд на спецназовцев.

Это можно было засчитать как ничью. Ключников, Авдонин и Масюра возвратились за свой столик.

Жуков проводил их взглядом, а потом незаметно достал из внутреннего кармана удостоверение. Опустив его ниже уровня стола, он ткнул им сидящую сзади девушку.

– Ну что еще? – встрепенулась та.

– Не кричи… – тихо сказал ей опер. – Раскрой ксиву и прочитай… Только незаметно…

Лина взяла красные корочки.

– Московский уголовный розыск? – удивленно пробормотала она, покосившись на них.

– Да… – все так же, глядя куда-то в сторону, как будто разговаривая с друзьями, сказал Жуков. – Теперь ты поняла, откуда мы?

– Ну поняла… И что?

– Слушай меня внимательно… Только не поворачивайся… Итак, тебе надо сделать следующее…

Через несколько минут ведущая снова вышла на пятачок перед лестницей, и, вытащив микрофон, объявила:

– Дорогие пассажиры, рада сообщить вам, что наши развлечения продолжаются! – Тут она глянула на мрачных спецназовцев и вдруг очень дружелюбно им подмигнула.

Ключников опешил:

– Мне это показалось?

– Нет… – сказал Авдонин. – Я тоже видел.

– Угу… – промычал Масюра. – И я!

Жорик повеселел:

– Значит, все не так уж и плохо!

Девушка между тем продолжала:

– Для участия в следущем конкурсе я хочу пригласить сюда трех молодых людей… – Она снова повернулась к спецназовцам и добавила: – Вас!

Жорик усмехнулся:

– Хочет загладить свою вину…

– Точно! – согласился Авдонин.

– Ясный пень! – кивнул Масюра.

Лина сделала приглашающий жест:

– Прошу!

Офицеры поднялись со стульев и вразвалку, как бы с большой неохотой, подошли к ведущей.

Та принялась разъяснять условия предстоящего состязания:

– Этот конкурс носит название «Обжорка». Проводится он следующим образом. Участникам завязываются глаза, и в каждую руку они берут по лимону. После этого все встают треугольником и пытаются накормить соседей этими кислыми цитрусовыми. Побеждает тот, кто раньше других избавится от своих плодов.

Спецназовцы поморщились.

– Вам понятны условия? – спросила девушка.

Авдонин и Масюра хотели было отказаться, но Ключников умоляюще посмотрел на них, и они согласились:

– Ладно уж…

Ведущая быстро достала из ящика три широкие черные ленты:

– Повернитесь!

Ухмыляясь, офицеры встали к Лине спиной. Та быстро сделала им повязки.

– Ничего не видно? – спросила она.

– Не! – ответили участники. – Ничего!

Девушка улыбнулась:

– А теперь дайте ваши ладони, я положу в них лимоны.

Спецназовцы выполнили указание. Вытянув руки вперед, они встали посреди пятачка, как три фонарных столба, в которые вот-вот должны были вкрутить желтые лампочки.

Для того чтобы подскочить к ним, операм потребовалось не больше трех секунд, и на запястьях Авдонина, Ключникова и Масюры защелкнулись наручники.

После того, как прибывший в отделение Турецкий поведал сутулому о результатах криминалистической экспертизы, тот не стал долго запираться. Тем не менее, когда «важняк» составил протокол допроса, сутулый отказался его подписывать. «Да, это я был в квартире Сергея Мухина. Да, искал документы. Нашел или нет? Какой там… Найди я их, хозяин бы так не нервничал… Может, даже не приказал бы вас убрать… Кто хозяин? А то вы сами не знаете! И учтите, я ничего не говорил! И ни под чем не подпишусь! И вообще, оставьте меня в покое! С этого момента мой рот на замке! Все!»

Тут Александру на мобильник позвонил Меркулов и срочно пригласил в Генпрокуратуру. «Важняк» отправил сутулого обратно в камеру и поехал.

…До Курского вокзала электричка шла примерно полчаса. Все это время Редников думал о Тане.

«Она, конечно, разозлится, что я не взял ее с собой… Но ничего… Зато так спокойнее…»

Время от времени вагон оглашался резкими возгласами бродячих торговцев:

– Мороженое! Мороженое!

Или:

– Свежее пиво! Свежее пиво!

Один из продавцов оказался более говорливым:

– Уважаемые пассажиры! Вашему вниманию предлагаются уникальные бритвенные станки фирмы «Вжик». В отличие от любых других, они имеют целых четыре лезвия и не оставляют после себя ни единого волоска!

Герман вспомнил, что не брился уже четыре дня.

– Если вы сомневаетесь, я могу продемонстрировать действие этих великолепных станков и побрить свои сексуальные волосатые ноги! – продолжал мужик.

Полвагона захохотало.

Герман осмотрел продавца повнимательнее. От растительности между его шортами и носками можно было избавиться разве что с помощью серпа.

– Гарантирую бесплатную доставку товара в любой конец вагона! – широко улыбаясь, объявил торговец.

«А может, купить? – подумал Герман. – Забегу на вокзале в туалет да побреюсь… А то неудобно показываться в таком виде этому Денису… Подумает еще, что я бомж какой-то…»

– Дайте мне одну! – повернулся он к мужику.

– Двадцать рублей! – сказал тот и вытащил из своего баула маленькую целлофановую упаковку.

Герман расплатился и сунул бритву в карман. «А вот и Курский…» – увидел он в окно приближающуюся громадину вокзала. Электричка стала сбавлять ход и скоро остановилась возле перрона.

Из динамиков донесся скрипучий голос машиниста: «Конечная остановка электропоезда. Московская железная дорога желает вам удачи!»

Последняя фраза была сказана таким тоном, каким обычно посылают на хрен.

«И вам того же!» – подумал Редников и вышел наружу.

До встречи с Грязновым время еще оставалось, поэтому в туалет Герман отправился не торопясь. Тем более что он был рядом. Высыпав в ладонь сидящей на входе тетки три рублевых монетки, он двинулся вперед и попал в царство немытого кафеля и разбитых унитазов. Впрочем, они были ему не нужны.