– Убрать крылья! – крикнула Миас. – Ветрогон, утихомирь ветер! Отправляйся вниз! – Она оглядела тех, кто стоял рядом с ней вокруг рулевого весла, и на ее губах появилась безумная усмешка. – Удерживайте его прямо, если хотя бы немного дорожите жизнью.

И они начали падать.

Вниз и вниз по бесконечному склону ледяной воды со скоростью, которую Джорон раньше даже представить не мог. Кто-то кричал. Кто-то молил Старуху о милосердии. Кто-то просто молчал перед яростным лицом океана и его неумолимого величия, глядя на водяных гигантов, которых рождало тело императрицы моря.

– Глубокий вдох! – прокричала Миас, когда они неслись навстречу чудовищной волне. – Долгий вдох! Держитесь изо всех сил!

Они летели навстречу основания волны. У «Зуба кейшана» не оставалось пространства, чтобы войти носом вперед в просвет между волнами или начать новый подъем по склону волны. Клюв корабля мчался навстречу океану, Джорон сделал глубокий вдох и изо всех сил вцепился в рулевое весло. И держался за него. И с ужасом смотрел, как клюв корабля, замедлив движение, пронзил стену воды, а потом стена устремились на них. Зеленая и серая, ледяная и шумная, с пенным плюмажем, она его накрыла.

И…

Наступила тишина.

Глаза открыты в не совсем темноту.

Лица вокруг. Застывшие в панике. И в изумлении. В страхе. Удовлетворении. Принятии. Проглоченные океаном. Искаженные им. Связанные со Старухой. Волосы развеваются. Вокруг ртов формируются пузыри, которые тотчас уносят прочь невидимые течения. Обжигающая вода в носу. Его рот. Его глаза.

Здесь царил мир.

И…

Шум.

Море отвергло «Зуб кейшана».

Он выбрался из него на собственной небольшой пенной волне. К ним вернулся воздух – холодный и ревущий. Ледяной. Корабль изменился после недолгого нахождения в воде. Мачты выдернуты, остались только обрубки, дуголуки сорваны. Зоресветы исчезли. Члены команды исчезли, а корабль избавлялся от огромных потоков воды. Их спасло только то, что следующая волна оказалась не такой гигантской, как предыдущая, – большая, но не настолько крутая. Корабль потерял управление. Рулевое весло было сломано. «Зуб кейшана» вращался, упавшие мачты вели себя как морские камни.

– Держитесь! – закричала Миас. – Теперь мы больше ничего не можем сделать! Держитесь и надейтесь, что Старуха нас пощадит!

И они поднимались вверх, вращались на пологой волне, пока не достигли ее гребня, и Джорон увидел огромный и продолжавший расти круг со стенами, поднятыми упавшим в море телом аракесиана. Он знал, что они пройдут через весь архипелаг, словно посланцы, кричавшие: «Я здесь! Я родился!»

Под ними огромное тело кейшана, пурпурное и красное, черное и зеленое, и огромное, продолжало движение. Он лениво плыл в воде, но его скорость была выше, чем у любого корабля, когда-либо созданного людьми. Они же скользили по последней волне, в центр круга, где море оставалось сравнительно спокойным, – и тут кейшан поднял голову и затрубил.

Шум.

Музыка.

Красота.

Я здесь.

Я. Здесь.

День выдался холодным и ясным. День, полный жажды и голода.

Из сорока человек, сошедших на берег на Скале Маклина, после сражения и рождения морского дракона уцелело двенадцать.

Джорон бросил камень за борт и вслед за ним направил молитву тихой благодарности Старухе за то, что не взяла к себе Миас, его, Барли, Куглина, Фарис или Дженнил и даже Квелл. Он смотрел, как камень исчезает в зеленой воде, за косяками рыб, которые появлялись и исчезали – бестелесное присутствие в холодной воде. Затем Джорон обратил глаза к небу. Ни единой тучи, только Глаз Скирит, глядящий вниз. И полный штиль. Казалось, неистовство рождения кейшана унесло с собой все волнения.

– Улыбнись своим детям, Мать, – тихо сказал Джорон. – Ведь мы перенесли столь суровые испытания.

Однако никакого ответа не последовало, хотя его никто и не ждал – ведь речь шла о далеких богах.

Всех, кто уцелели, покрывали синяки и царапины. Кусок кости, осколок поручня, застрял в икре Джорона – достаточно серьезное ранение. Одного ветрогона убило внизу, когда рухнула переборка корабля. Другой сильно пострадал, и сразу становилось ясно, что он не выживет, Безорра – сердитый, полный ярости, странный Безорра – удивил Джорона, настояв на том, чтобы ему позволили ухаживать за ним, пока он не умрет. В те моменты, когда Джорон проходил мимо каюты ветрогона, он с удивлением слышал, как Безорра поет печальные и нежные песни для своего умиравшего соплеменника. Джорон не представлял, что у лишенного ветра имелась такая сторона. Однако в ближайшие дни им предстояло столкнуться с множеством сюрпризов. И внезапная мягкость Безорры была единственным хорошим.

На «Зубе кейшана» не было никаких запасов: ни крыльев. Ни веревок. Ни болтов. Ни рангоута. Ни костяного клея. Ни костей. Ни слюны старухи. Ничего. Вот почему команда сосредоточилась на том, чтобы спасти то немногое, что еще оставалось на корабле. Впрочем, полезного оказалось очень мало.

Но это были еще не самые худшие новости.

Пресной воды не было. Как и сушеной рыбы. Или сушеного мяса. И любой другой еды. А единственная земля, рядом с которой они находились – Скала Маклина, – исчезла.

Однако им удалось найти на корабле мужчину по имени Анопп, запертого в корабельном карцере и едва ли способного говорить. У него на спине практически не осталось кожи после жестокой порки, и его бросили в карцер умирать. Миас приказала привести его в порядок, хотя Джорон понимал, какие ужасные мучения пришлось перенести Аноппу. Но смотрел ему в лицо, когда его спину промывали тряпицами, смоченными в морской воде. К тому же он испытывал похожую боль – морская вода постоянно проникала в его рану на ноге.

– Что здесь произошло, Анопп? – спросил Джорон, стараясь отвлечь несчастного, пока Нарза промывала его раны. – Почему на корабле ничего нет?

– Наш супруг корабля, Барнт, был глупцом. Я так ему и сказал, в результате чего оказался в таком положении.

– У тебя было какое-то звание, чтобы говорить с супругом корабля? – спросила Миас.

– Мать палубы. Они обратили против меня мою собственную веревку, и те, кто мечтали мне отомстить, не пожалели сил. – Он зашипел от боли, когда Нарза принялась смывать грязь с его спины. – Я сказал ему, что нельзя убирать все запасы с корабля, когда в любой момент может начаться сражение. Что, если нам придется срочно отплыть? – Анопп рассмеялся собственным мыслям. – Но Барнт хотел, чтобы днище проверили на течи, и заявил, что не потерпит дерзких речей – так он назвал мои слова. А когда я продолжать настаивать, что нам нужно вернуть все запасы на корабль, он заявил, что это займет слишком много времени. Я продолжал спорить – и вот результат: я оказался в руках предателей. – Он посмотрел на Миас.