издательства, как научный редактор, готовил ее к печати на русском языке. <…> Следует сказать и о том, что сохранившийся в Болшеве экземпляр рукописи — не тот, который был переведен и издан на украинском языке в 1955 году, получив одобрение С. Н. Дурылина. Судя по сделанной на нем надписи, это «рабочий экземпляр», просмотренный В. Д. Кузьминой. Таким образом, первое, что пришлось сделать, это сверить рукопись с вышедшей книгой и восстановить все недостающие страницы… <…>

Сергей Николаевич сам обладал <…> огромным талантом литературно воссоздавать, в данном случае сценические творения Заньковецкой, с таким вдохновением, с такой точностью, такими тонкими деталями, мельчайшими актерскими нюансировками, что часто читающий ощущает себя не читателем, а зрителем, смотрящим на сцену. <…>

<…> Так случилось, что два фундаментальных исследования С. Н. Дурылина о двух гениальных Мариях — Марии Николаевне Ермоловой и Марии Константиновне Заньковецкой — стали как бы итогом всего его жизненного, творческого и научного пути.

Последние годы

Монах Варфоломей (Чернышев)

Отец Варфоломей — монах Свято-Троицкого Ипатьевского мужского монастыря Костромской митрополии. Доцент Костромской духовной семинарии, кандидат богословия. А в недавнем прошлом Сергей Николаевич Чернышев (р. 1936) — ученый, профессор двух московских университетов — строительного (МГСУ) и православного гуманитарного (ПСТГУ), доктор геолого-минералогических наук. Правнук Саввы Ивановича Мамонтова и внук Александра Дмитриевича Самарина и Веры Саввишны Самариной (Мамонтовой). Окончил Московский геолого-разведочный институт и Православный Свято-Тихоновский институт. Был членом Центрального Совета Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, принимал деятельное участие в борьбе с переброской стока северных рек, будучи экспертом Госплана РСФСР и Президиума АН СССР. Активный участник восстановления Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского монастыря: руководил поиском и воссозданием Святой Богородичной Канавки, техническим исследованием Казанской церкви и др. Консультировал реставрацию сооружений Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, храмов Соловецкого Спасо-Преображенского монастыря на о. Анзер и многих других церковных объектов, за что награжден Святейшим Патриархом Алексием II орденом Преподобного Сергия III степени и Патриаршей благодарственной грамотой, а также медалями ПСТГУ. Автор работ в области естественных наук, богословия, архитектуры и искусствознания, а также десятка книг по разным аспектам геологии и истории Церкви.

Исследовательская деятельность, создавшая ему известность в профессиональных кругах в отечестве и за рубежом, в сочетании с глубокой церковностью роднят его с Сергеем Николаевичем Дурылиным, чьим учеником он был в 1947–1954 годах. Отличная память позволяет автору восстановить многие детали общения с Сергеем Николаевичем, которого он называет то по имени и отчеству, то отцом Сергием, в зависимости от той стороны личности наставника, о которой он пишет.

Ученый, священник и педагог[499]

Игумен Петр[500] благословил меня поблагодарить моего учителя своими воспоминаниями.

Сергей Николаевич Дурылин был, вероятно, лучшим воспитателем мальчиков в Москве в начале прошлого (ХХ) века. Он был не только теоретиком педагогики, но и практиком. Как-то он мне сказал: «Мальчики — самостоятельные личности. Хорошо научить их через „заставить“ невозможно». Нужно найти интерес к чему-то у ученика. От развития этого интереса вести его к другим темам и формировать личность.

Я осознаю себя последним воспитанником и учеником его, так как подолгу жил в Болшеве на каникулах, учась 6–10 классах.

Связь нашей семьи с Сергеем Николаевичем восходит к началу прошлого века. В 1908 году Сергей Иванович Чернышев[501] (1868–1924) и его жена Варвара Андреевна (1875–1942), происходившая из древнего рода колоколозаводчиков Самгиных, пригласили уже знаменитого в Москве педагога домашним учителем-воспитателем к своему старшему сыну Николаю (1898–1942), стремясь дать ему русское воспитание. Мать была не удовлетворена воспитанием старшей дочери Марии (1896–1990), которая росла на руках немецких бонн в соответствии с традициями чернышевской семьи. Она желала воспитать сына в русском духе. Потом воспитанниками С. Н. стали и другие сыновья Чернышевых: Иван и Александр, а также сын фабричного стоматолога Игорь Владимирович Ильинский[502]. Младший из братьев Чернышевых Вячеслав, родившийся в 1914 году, не попал под крыло С. Н. Отношения учителя и учеников перешли в крепкую дружбу. Сергей Николаевич пользовался большим авторитетом в семье Чернышевых. Николай (мой отец) был его любимым учеником среди многих, кого он учил в разных домах Москвы (Морозовых, Самариных, Тютчевых и др.). Он много занимался с Николаем. Брал с собой в Оптину пустынь к старцу Анатолию (Потапову), который стал их духовным отцом, в экспедиции по Русскому Северу. У меня хранятся рисунки и фотографии, которые отец сделал во время этих поездок. Уже в юности он был хорошим художником нестеровского стиля. В этом можно усматривать влияние Сергея Николаевича. Много записей о Коле находим в книге «В своем углу», в частных письмах и в дневниках. Сергей Николаевич посвятил Коле несколько стихотворений, в том числе «Никола на Руси», «Перед портретом», «Месяц и Зорька», «Русь», а также рассказ «Жалостник». Мой отец не мог стать продолжателем семейного дела, обладая не деловым, а поэтичным характером и живописным талантом. Сергей Николаевич поддерживал его в выборе профессии. Главным произведением Николая Чернышева является икона Божией Матери «Державная» (1926), которая находится сейчас в храме святого пророка Ильи в Обыденском переулке Москвы[503]. Этим произведением мы обязаны и С. Н. Дурылину, который развил в художнике веру в Бога и любовь к Церкви. Сохранились графические портреты Сергея Николаевича, нарисованные отцом в 1917 году. Несмотря на то что отец учился во ВХУТЕМАСе у П. П. Кончаловского и Р. Р. Фалька, от был чужд их духу и творческому стилю.

Сергей Николаевич в 1930-х годах, будучи связан с издательствами, помогал отцу найти работу иллюстратора. В частности, для изданий Лестехиздата отец должен был на фотографиях заменять лапти на сапоги. Участие во лжи советской пропаганды претило ему, он опаздывал с исполнением и лишался работы.

В декабре 1941 года отца арестовали в Москве. Я помню арест и обыск. На Преображение 1942 года «тройка»[504] в Саратовской тюрьме приговорила его к высылке в Казахстан на 5 лет по обвинению в создании и руководстве церковной антисоветской группой[505]. С декабря 1942 года сведений о нем не было.

На моей матери, Елизавете Александровне Самариной (1905–1985) — дочери общественного и государственного деятеля Александра Дмитриевича Самарина[506] и Веры Саввишны Мамонтовой (1875–1907)[507], — отец женился в 1936 году[508]. Это был его второй брак. В 1933 году скончалась его первая жена — Лидия Иосифовна Фудель, дочь протоиерея Иосифа Фуделя и сестра Сергея Фуделя — друга отца и тоже ученика Дурылина. Родители были знакомы и раньше. В 1914 году Сергей Николаевич был приглашен в Абрамцево домашним учителем к сыну А. Д. Самарина. Связь его с