Элеонор допила какао и бережно сложила салфетку с явным намерением ее сохранить. С двумя больничными пижамами и махровым халатом возвратилась Шарлотта. Она многозначительно посмотрела на Майкла, словно давала понять, что Мерфи снабдил ее конкретными указаниями относительно дальнейших действий и она намерена строго следовать им прямо с этой минуты.

— Ну ладно. Тогда увидимся с вами обеими завтра, — сказал Майкл, забирая поднос.

Видя, что он уходит, Элеонор забеспокоилась. И неудивительно, подумал Майкл, учитывая, что он стал ее первым и пока единственным другом в новом мире. Поэтому он добавил с улыбкой:

— Завтра утром я принесу вам еще кексов. Обещаю.

Судя по ее потерянному виду, это было слабым утешением.

26 октября, 1854, после полуночи

Сколько он пролежал на поле сражения, Синклер не знал. Как не знал и того, что конкретно привело его в чувство. Помнил только, что над головой сияла полная луна и небо было усыпано звездами. Дул холодный ветер, полоща разорванные знамена, а со стороны доносились тихие стоны солдат и ржание поверженных скакунов, которые то ли не хотели умирать, то ли хотели, но не могли.

Синклер был одним из них.

Пика до сих пор была зажата у него в руке. Приподняв с земли голову на несколько дюймов, он увидел, что ее древко переломилось пополам; правда, произошло это уже после того, как пронзило русского канонира. Ему пришлось снова опустить голову, чтобы перевести дух. Несмотря на ветер, в воздухе воняло копотью и мертвечиной. Мундир и брюки затвердели от засохшей крови, впрочем, Синклер чувствовал, что это не его кровь.

Когда он снова нашел в себе силы поднять голову, то увидел, что в стороне, в нескольких футах от него лежит его конь Аякс, мертвый. Белая звездочка на морде была перепачкана кровью и грязью, и Синклеру отчаянно захотелось ее очистить. Скакун служил ему верой и правдой, и лейтенант относился к животному как к другу. Было бы несправедливо оставлять его в таком неприглядном виде.

Но Синклер не встал. Не смог. Он продолжал лежать, вслушиваясь в ночь и размышляя о том, что произошло и как все бесславно закончилось. Потом принялся гадать: если подаст голос, придет ему на помощь друг или, напротив, появится враг, чтобы добить? Глаза жгло, а в горле страшно пересохло, поэтому он ощупал пояс, в надежде обнаружить флягу. Не найдя, пошарил руками по земле, но наткнулся на чей-то сапог со шпорой. Синклер перевалился на бок и увидел возле себя труп. Ухватившись за ногу покойника, подполз ближе. Лейтенант едва мог шевелиться, но все-таки ощупал мундир мертвеца — британский мундир — и обнаружил флягу. Кое-как открыл ее и сделал большой глоток. Во рту разлился вкус джина.

Любимого напитка сержанта Хэтча.

Синклер потер глаза рукавом и приподнялся над покойником, чтобы рассмотреть лицо, однако пушечный выстрел лишил того человеческих черт. Тогда он ощупал шею солдата и вытащил из-за воротника цепочку с позвякивающей на ней медалью. Хотя тусклого света луны было недостаточно, чтобы прочесть надпись, сразу стало ясно, что это награда за участие в Пенджабской кампании. Лейтенант выпустил медаль из рук, осушил флягу и снова откинулся на землю.

Знать бы, сколько бойцов их бригады уцелело после атаки.

Долину затягивало холодным туманом, который стелился по земле плотной сизой дымкой. В темноте ночи время от времени раздавался сухой треск пистолетных выстрелов. Наверное, ветеринары избавляют изувеченных лошадей от мучений, подумал он. Или раненые солдаты делают то же самое с собой. Все его тело сотрясала неконтролируемая дрожь, но, несмотря на прохладу, липкая от пота кожа под мундиром буквально пылала.

Приближение неизвестного существа Синклер почувствовал по легкой вибрации земли еще до того, как услышал первые звуки. Он заставил себя лежать смирно, надеясь, что сможет унять дрожь в конечностях. Однако чем бы ни оказалось существо, оно неотвратимо приближалось к нему, двигаясь под прикрытием вязкого тумана. У Синклера сложилось впечатление, что перемещалось оно на четырех лапах, низко пригнув голову к земле, и… что-то вынюхивало. Дикая собака? Волк? Он набрал в легкие немного воздуха и затаил дыхание. А что, если это одна из тех таинственных гадин, которые рыскали по ночам вокруг лагеря… У турок имелось для них название — кара-конжиолос. Кровососы.

Тварь задержалась у трупа Аякса, но поскольку Синклер не мог поднять головы, то все, что ему удалось рассмотреть, были острые лопатки, возвышающиеся над уже начинающей гнить лошадиной тушей. Сабля лежала под ним в ножнах в крайне неудобном положении, и о том, чтобы воспользоваться ею, не могло быть и речи — сейчас он и обнажить ее не сумел бы. Лейтенант потрогал кобуру, однако та оказалась пуста; должно быть, пистолет вывалился во время падения. Тогда он потянулся к телу Хэтча, нащупал кожаный ремень и, скользнув по нему пальцами, наткнулся на кобуру. Пистолет, слава Богу, был на месте. Синклер вытащил его как можно более бесшумно.

Странное существо издало тихий клекочущий звук, нечто среднее между криком грифа и человеческим причитанием.

Синклер поднял пистолет, и в этот момент загадочное создание замерло. Сквозь пелену тумана Синклер смутно различил гладкий череп с горящими темными глазами.

Тварь осторожно переползла через мертвого коня и замерла, чтобы… рассмотреть обезображенное лицо сержанта Хэтча. Затем подкралась ближе, и Синклер почувствовал, как его ноги коснулась рука — или лапа? — в общем, конечность с острыми когтями. Он продолжал лежать неподвижно, прикидываясь мертвым, а гадина тем временем елозила своим носом ему по ногам, жадно обнюхивая запекшуюся на штанине кровь. Синклер понимал, что успеет произвести только один выстрел, поэтому хотел быть уверенным, что попадет точно в цель. Когда существо повело рылом по полосе крови, которая уходила вверх к груди, он ощутил смрадное дыхание, напоминающее вонь тухлой рыбы, и увидел заостренные уши. Синклер выжидал, даже когда по одежде начал елозить омерзительный горячий язык, но когда ему в плоть вдруг вонзились зубы и тварь присосалась к ране мокрым ртом, он вздрогнул.

Существо вскинуло голову, и тут только Синклер впервые смог рассмотреть черты, хотя впоследствии так и не сумел внятно описать его внешность. Первой мыслью было, что перед ним человек — осмысленный взгляд, изогнутая линия рта и округлый лоб, — но форма черепа была необычно вытянутой, а грубая кожа туго обтягивала лицо уродливой маской.

Он нетвердой рукой навел пистолет и спустил курок.

Чудовище взвизгнуло в ужасе, и его рука взметнулась к простреленному уху. Оно с ненавистью посмотрело на Синклера, но попятилось. Пока лейтенант силился сесть, существо, низко припав к земле, медленно ретировалось. Синклер мог поклясться, что на плечах у странного создания висел отороченный мехом мундир, какие носят кавалеристы…

Что это или кто это, черт возьми?!

Он перекатился на бок и попытался позвать на помощь, но его крик был еле слышен. Трусливый мародер словно испарился, оставив после себя лишь расплывающуюся воронку в клубящемся ночном тумане. Синклер крепко сжал рукоятку пистолета и еще несколько раз выстрелил вслед.