Значит, они взяли все велосипеды и куда-то поехали, как и говорила Фенелла. Как видно, эта идея все-таки принадлежала не призраку, а кому-то другому. Но куда они поехали? Слова «Сонный Пейзаж» были для нее пустым звуком, а вот Изнанку Потустороннего она смутно помнила.

– Пойдем, Оливер, – сказала она и помчалась дальше.

Пес потянулся за ней, но на его морде расплывчато читались возражения. Вместе они свернули за Школу, потом за дальний угол и очутились у длинного навеса, где держали велосипеды мальчиков. Оливер прилежно протопал вдоль ряда велосипедов, пока не дошел до ярко-красного в самом конце. Там он лаконично задрал лапу и оросил красное заднее колесо. И сел на землю. Он достаточно потрудился.

Она запорхала над ним, едва не визжа:

– Да, я знаю, что мальчики тоже поехали. КУДА? Оливер, пожалуйста, покажи мне!

Ее одурачили. В этом не было сомнений. Мониган задержала ее болтовней с Фенеллой, чтобы она опоздала вернуться и не успела всех перехватить. А значит, ей обязательно нужно их найти.

– Оливер! Прошу тебя!

Оливер решил, что покоя ему все равно не будет. От него отстанут, только если он двинется дальше. Поэтому он неохотно поднялся и затопал прочь. На этот раз он направился по тропинке вокруг огорода и по школьной подъездной аллейке к большим железным воротам. Снаружи проходила дорога. Оливер посмотрел на нее с отвращением – ему было больно ходить по жесткому – и снова остановился.

– В какую сторону, Оливер?

Вправо дорога вела в Чиппинг-Милтон, куда девочки ходили в школу. От нее в обе стороны разбегались проселки, уводившие в сотню дальних мест. Если все уехали туда, без помощи Оливера ей никак не обойтись. Налево была ферма Одри, а за ней – низины.

– Покажи, Оливер!

Со стоном, исполненным долготерпения, Оливер прошаркал на дорогу и повернулся налево.

– Ты уверен, Оливер?

Она не сомневалась, что он ошибается.

Чтобы подтвердить, что он уверен, Оливер припустил своей особой походкой – Имоджин звала ее верблюжьей – таковы были его представления о беге. Он по очереди выбрасывал передние лапы вперед и в сторону, вперед и в сторону и покачивался всей тушей. Поднялся на холм – призрак летел вровень с ним – и очутился у входа во двор фермы Одри. Там Оливер замедлил ход и двинулся прогулочным шагом. На этот раз он и в самом деле забрел далеко и больше гулять не собирался. Где-то за амбаром залаяла овчарка: она его почуяла. Кроме овчарки, во дворе, похоже, не было ни души. В сером свете он казался пустым, вымершим, заброшенным, будто прислоненная в углу ржавая борона.

– Нет, не может такого быть, Оливер! Здесь никого нет!

Невидимая овчарка услышала ее и отчаянно затявкала.

На шум из стойла, где жил пони Одри, вышла женщина. Моложавая, смуглая, красивая и совершенно незнакомая – впрочем, она и должна быть незнакомой, если я Имоджин, подумалось призраку, – но было понятно, что это мама Одри. Женщина увидела Оливера, ссутулившегося у ворот. Оливера она знала. Его все знали. Кто хоть раз увидит Оливера, никогда его не забудет.

– Привет, Оливер, привет, хороший пес! – Она подошла и потрепала Оливера по голове. От нее исходило такое живое, энергичное покалывание, что призраку пришлось отпрянуть. – Так, значит, тебя с собой не взяли? – продолжала мама Одри. – Ну, старина, тут их искать бесполезно. Они укатили в низины. Минут пятнадцать назад заехали и позвали с собой Одри и Салли. Теперь тебе их не догнать. Иди домой.

Оливер вздохнул. Призрак метнулся дальше по дороге.

– За мной, Оливер!

– Давай, Оливер, иди домой, – повторила мама Одри.

Оливер принял решение. Дальше он не пойдет даже ради человеческого общества. Он и без того забрел в несусветную даль – чуть ли не за милю от дома. Пес повернулся и побрел обратно под горку.

Придется одной. Куда – она себе не представляла. Дорога впереди ветвилась раза три, не меньше, и оставалась одна надежда – перехватить всех до первой развилки. В панике она мчалась все быстрее и быстрее. Даже хорошо, что Оливера с ней сейчас нет: можно лететь с нечеловеческой скоростью. Мимо мелькали кусты. Внизу проносился белесый проселок. Она разогналась до скорости велосипеда – нет, даже быстрее, как тот автомобиль, из которого ее выкинули. Нет, нельзя. Надо замедлиться. Нельзя разгоняться до скорости того страшного автомобиля. От этого накатили воспоминания – и на этот раз она увидела все не как зритель, а так, будто все произошло с ней самой. Дорога мчалась назад у нее перед глазами. Кто-то толкнул дверь и ее вместе с ней – и дорога прилетела прямо в лицо. Пришлось остановиться.

И тут она увидела их всех – хвала небесам! Они стояли враскорячку верхом на велосипедах большой толпой перед самой первой развилкой, где висела табличка: «МАНГАН-ДАУН. ТУПИК». В тусклом, зловещем свете вид у всех был потрепанный. Самым ярким пятном была Фенелла в ядовито-зеленом мешке, но и она напоминала несчастную маленькую беспризорницу. Велосипед у нее был детский, доставшийся из пятых рук и перекрашенный в нежно-голубой давным-давно, еще когда он перешел к Салли. Возле нее стоял раскрасневшийся Говард на шикарном сером велосипеде. У стоявшего бок о бок с ним Неда Дженкинса велосипед был гораздо более потрепанный. На заднем крыле у него красовалась надпись «ФИЛБЕРТ». Призраку стало интересно, спросил ли Нед разрешения у Полудурка, прежде чем взять велосипед; вероятно, нет.

Имоджин стояла в стороне ото всех, испуганная и раздраженная. Раздраженная она была в основном потому, что ей достался второй по размеру велосипед, который больше подошел бы Фенелле. Но на нем никто не хотел ездить. У него постоянно соскакивала цепь. А Имоджин пришлось его взять, потому что Салли, когда отправилась в гости к Одри, взяла единственный их приличный велосипед и сейчас на нем и ехала. А последний оставшийся велосипед – взрослый – подходил по росту только Шарт. Он был массивный, черный и назывался Термоядерный тяжеловоз – понятно почему. Кроме велосипеда Говарда, на всю компанию было только два приличных велосипеда. Один принадлежал Одри. Он был с такими маленькими толстыми колесами, из тех, про которые Сам вечно рычал, что для детей они непозволительно дорогие. Второй был Джулиана Эддимена. Призрачная сестра в смятении смотрела и на него, и на самого Джулиана Эддимена. Как он-то здесь оказался? Но вот он – с блестящими велосипедными прищепками на штанинах, небрежно опирается на ручки золотистого спортивного велосипеда с таким количеством передач, что цепи приходится огибать с дюжину шестеренок, прежде чем попасть на заднее колесо. Джулиан Эддимен со снисходительно-ироничной усмешкой слушал Салли, которая, как обычно, со всеми спорила.

– Вы мне ничего не сказали! – говорила Салли. – Пока не расскажете, шагу не сделаю!

– Да не надо тебе шагать, надо крутить педали, – сказала Фенелла.

– Я же тебе говорила! – кипятилась Шарт. Она была вся красная – столько сил уходило на то, чтобы сдвинуть Термоядерный тяжеловоз с места. – Мы едем в Угодья Мониган, потому что все время, пока ты была в гостях, у нас был призрак.