Что теперь? Удар? Или Эдион, посчитав, что получил от него все сведения, сейчас попросту его убьет? Черты лица генерала все сильнее напоминали волчью морду. Он морщил нос и скалил зубы.

– Когда твоих соотечественников будут убивать только за то, что они – мужчины, когда твоих соотечественниц будут насиловать и унижать, когда толпы осиротевших детей будут бродить по улицам твоего города и падать, умирая голодной смертью… вот тогда у тебя появится право говорить со мной о милосердии к ни в чем не повинным. А пока, капитан, факт остается фактом: ты не выбрал, на чьей ты стороне. И знаешь почему? Потому что ты до сих пор остаешься боязливым мальчишкой. Ты боишься не за жизнь своих добропорядочных соотечественников. Ты упрямо цепляешься за свои мальчишеские мечты и боишься их лишиться. Твой принц сделал выбор. Моя королева – тоже. А ты – нет. И за это тебе придется расплачиваться.

Шаол не сказал ему ни слова и быстро ушел. Ночью он почти не спал. Ворочался с боку на бок или смотрел на свой меч. С первыми лучами солнца он отправился к королю и рассказал о своем намерении вернуться в Аньель.

За прошедшие две недели жизнь Селены настолько упорядочилась, что ей это стало даже нравиться. На дороге, по которой она шла, исчезли камни, неожиданные повороты и ямы. Никто вокруг не погибал, становясь жертвой предательства. Никакие кошмары не обретали плоть, выплескиваясь в реальность. Утром и вечером Селена работала на кухне. Потом шла заниматься с Рованом и до сумерек училась (медленно и с болезненным напряжением) познавать колодец внутренней магической силы. К ее ужасу, дно этого колодца все никак не проглядывало.

Зажечь взглядом свечи или дрова в очаге, протянуть между пальцами огненную ленточку. Казалось бы, чего проще? Но эти задания до сих пор давались ей с большим трудом. Рован требовал продолжать. Он водил Селену по развалинам, поскольку те были единственными безопасными местами на случай, если магический огонь вдруг сбросит оковы. Спасибо фэйцу, теперь он брал с собой еду. Селене постоянно хотелось есть. Она едва выдерживала час без перекуса. Магия забирала у нее все жизненные силы, и она ела вдвое и втрое больше привычного.

Иногда они с Рованом разговаривали. Обычно Селена сама вызывала его на это. С тех пор как она рассказала Ровану об Эдионе и о своем эгоистичном желании личной свободы, ей вдруг понравилось разговаривать. Естественно, не обо всем. Некоторые темы по-прежнему оставались под запретом, но ведь было много других. Ей нравилось слушать рассказы Рована. Непостижимым образом Селена упросила его поведать о былых сражениях и приключениях. Что касается сражений, каждое последующее оказывалось более жестоким и кровопролитным, чем предыдущее. Куда интереснее было слушать о его странствиях. К востоку и югу от Вендалина лежал огромный мир. Там тоже были континенты с королевствами и империями. О некоторых она слышала, но дальше названий ее познания не распространялись. Рован был настоящим воином, прошедшим вдоль и поперек поля бесчисленных битв. Не раз он вместе с солдатами оказывался в кромешном аду. Воля Маэвы заставляла его плавать по бурным морям, высаживаясь на далеких берегах, где жизнь даже внешне не напоминала здешнюю.

Селена завидовала его долгой жизни. Завидовала его странствиям. Но в глубине каждой истории, рассказанной Рованом, она ощущала то гнев, то горе. Куда бы он ни ехал, ни летел и ни плыл, гибель подруги оставалась незаживающей раной в его душе. Он крайне мало говорил о своих друзьях, иногда сопровождавших его в этих странствиях. Военным победам Рована Селена не завидовала. Пусть он видел потрясающие места, но целью каждого путешествия была война. Порою он по нескольку лет подряд осаждал крепостные стены.

Разумеется, эти мысли Селена никогда не высказывала вслух. Вопросов она тоже старалась не задавать. Кто знает, какую рану заденет ее, казалось бы, невинный вопрос? Но чем больше она слушала его рассказы, тем большей ненавистью проникалась к Маэве. Селена ненавидела Маэву до глубины души, до самой своей сердцевины. И когда по вечерам она просила Эмриса рассказать еще какую-нибудь историю о Маэве, эти просьбы тоже были продиктованы ненавистью. Рован ни разу не упрекнул ее за подобное любопытство. Об истинных причинах он даже не догадывался.

Живя в крепости, Селена перестала следить за ходом времени и потому немного удивилась, когда Эмрис объявил, что осталось два дня до весеннего праздника Бальтэна и им пора вплотную заняться приготовлениями. Это вернуло Селену в реальность. Сколько времени прошло! Через два дня – Бальтэн, а к Доранелле она ничуть не приблизилась. Она научилась свободно превращаться, но во всем остальном… Рован отвечал ей неизменным: «Пока еще рано». На Эрилее весна сейчас была в полном разгаре. Повсюду выбирали и наряжали праздничные деревья. Кусты боярышника опоясывали цветными лентами. Это все, что позволял король. Никто уже не оставлял на перекрестках дорог угощение для Маленького Народца – разрешалось приносить туда лишь дочиста обглоданные кости. Никаких заклинаний – только молитвы к богам о даровании обильного урожая. И ни малейшего намека на магию, даже исчезнувшую.

А когда-то повсюду зажигали костры и храбрецы прыгали через высокое пламя. Прыгая, загадывали себе удачу в делах или любви, охрану от злых сил, обильный урожай. В детстве она всегда выбегала за ворота Оринфа, где на громадном лугу горели тысячи костров. Кто-то в шутку сравнил это с военным лагерем чужой армии, собравшейся захватить их белокаменный город. Шутник и не догадывался, как страшно близок он к истине. Мама говорила, что это ее ночь. В эту ночь девочке, несущей в себе огонь, было нечего бояться. Не надо было скрывать свою силу. «Аэлина Огненное Сердце», – шептали люди, когда она проходила мимо, сыпля искорками. Эдион и несколько наиболее стойких придворных брали на себя роль ее добровольных охранителей. У нее ведь было и другое прозвище – Аэлина Необузданный Огонь.

Бальтэн. Наконец-то она передохнет. Селена надеялась, что заслужила отдых и своими занятиями, и усердной работой на кухне, где безропотно помогала Эмрису готовить еду (не забывая при этом обильно кормиться, когда повар не видел). Но Рован повел ее в горы и остановился посреди луга. Селена, успевшая проголодаться, достала яблоко, выбирая, где бы присесть. Рован тем временем остановился возле массивной охапки дров и хвороста, приготовленных для костра. Чуть поодаль были сложены два костра поменьше.

Луг не пустовал. Полуфэйцы подносили новые порции дров и хвороста и расставляли столы. Всю минувшую ночь и сегодня с раннего утра Эмрис без устали готовил угощение.

На праздник собралось несколько десятков полуфэйцев из соседних крепостей и сторожевых постов. Они шумно здоровались, обнимались и подшучивали друг над другом. Гости бывали в крепости и раньше, но Селена была вечно занята, то помогая Эмрису, то упражняясь с Рованом. Сегодня она убедилась, что ей по-прежнему свойственно женское тщеславие. Она не без удовольствия ловила на себе восхищенные взгляды мужской половины гостей.

От Селены не укрылось и то, что присутствие Рована быстро заставляло этих полуфэйцев отводить взгляды. Зато кое-кто из женской части собравшихся с нескрываемым интересом (если не сказать – страстью) поглядывал на Рована. Селене хотелось расцарапать им физиономии.