— А Михалыч? — покосившись на полковника, негромко спросил Меньшиков.

— Чист.

— Ай ли? — покривился граф. — А что же он тогда всю эту комедию затеял? — возмутился Меньшиков.

— Для кого комедия, а для кого святой долг, — негромко, но внятно ответил полковник. — Встаньте на мое место, граф, что я вижу? Вот, то-то и оно! Кому после этого верить? Да никому!

— Полковник, это была не ваша игра, — словно оправдываясь, пояснил Меньшиков, — тут никому довериться нельзя было. Считайте, что так нужно было для блага России.

— Слабо верится, — поморщился полковник, — уж больно компания у вас, граф, пакостная случилась на момент нашей последней встречи. Да и вы, Ваше Величество, своими знакомствами меня в замешательство привели. Информации маловато, чтобы верить словам. Опять же, обидно получается, граф, допуск у меня выше некуда, а как до дела дошло, так полковника Романова в отставку?

— Оставим обиды и объяснения на потом, полковник, — сухо предложил Меньшиков. — Как давно началось вторжение? — продолжил он беседу с Иваном.

— Буквально перед самым моим появлением у вас тут, максимум минут за пятнадцать до этого, — опуская подробности, сообщил Иван.

— Эти, когда были поражены?

— В то же самое время, — обреченно признался Иван, чувствуя куда ведет шаткая дорожка признания.

— Значит до этого… — начал Меньшиков.

— Ничего не значит, — прервал его царь, одновременно с Иваном, сообразивший к чему идет дело. — Выпивши я был, гашишу курнул, Марфа-ключница, стерва старая, настойку адскую подсунула, вот у меня крыша-то и поехала. Но все прошло!

— Прошло, значит? — не поверил Меньшиков, косо глядя на Ивана.

— Прошло! — напористо подтвердил царь.

— Прошло, так прошло, — неожиданно легко согласился Меньшиков. — Что из всего этого у нас выходит? Волгин, твои предположения!

— Ничего хорошего не выходит, смываться нужно отсюда, как можно скорее, — признался Иван. — Вот только… — он бросил быстрый взгляд на царя.

— Ага, значит, смываться нужно, хорошее предложение, дельное, — Меньшиков заметил взгляд Ивана и понимающе кивнул ему. — Только как же мы это сделаем, господа, если дворец находится под контролем чужих?

— Может поделитесь информацией? — подал голос Михалыч. — Кто нас захватил, откуда во дворце чужие, если ни один сканер ничего не засек? Они из под земли что ли выползли?

— Полковник, это информация до сего момента была сверхсекретной, — пояснил Меньшиков. — Чужие захватывают не физически. Для проникновения им не требуется взламывать нашу орбитальную оборону или маскироваться, чтобы проскользнуть под носом наших локаторов. Они проникают в сознание и превращают своего носителя в послушную куклу, я понятно выразился?

— Бред какой-то, если честно, — признался полковник. — То есть в любом из нас сейчас может быть чужой? — в голосе Михалыча появилась настороженность.

— Нет, — успокоил его Меньшиков. — Лейтенант Волгин гарантирует нам достоверность информации, что на этот момент все присутствующие чисты.

— Лейтенант Волгин? Что-то я не слышал подобной фамилии в списках наших сотрудников, — прищурился полковник, с подозрением приглядываясь к Ивану. — Интересно, каким именно образом он сможет нам гарантировать…?

— Сможет, полковник, и это проверено мной лично. Если Иван подтверждает, что люди чисты, значит так оно и есть, считай его вольным экспертом по чужим.

— Молоко на губах не обсохло, а уже эксперт, едрит его налево. И что будет дальше, что им мешает вселиться в нас? — не отступал полковник. — Если они могут это сделать с любым, почему они не сделали это с вами, граф, с лейтенантом, черт возьми, да и со мной в конце концов? Нелогично, не укладывается в схему.

— В меня не могут, почему не спрашивайте, просто поверьте, — коротко пояснил Меньшиков. — Вы, полковник, к сожалению или счастью никогда не пробовали наркотик под названием «травка Аливандера».

— Не пробовал, и к наркотикам отношусь с неодобрением, — подтвердил полковник. — Только что это дает?

— Наркотик открывает чужим путь в сознание, причем навсегда открывает, как это не ужасно звучит. Достаточно один раз попробовать травку, чтобы на всю жизнь стать потенциальным носителем чужого разума.

— А… то есть… вы хотите сказать… — граф Вельде потерял дар речи от страха. — Они могут вернуться обратно?!

— Вне всяких сомнений, — подтвердил Меньшиков. — Надеюсь, Волгин, ты контролируешь это обстоятельство?

Иван кивнул. Его самого не оставляла мысль о беззащитности сознания царя. Единожды вошли, войдут и еще раз. На этот раз они будут умнее, и фокусом со вспышкой их не напугаешь. Придется бить на поражение. Но поражать-то придется царя, а не куклу с глазами.

Вот проблема, так проблема. Пойди потом кому объясни, что убивал ты на самом деле чужого, который вырядился в тело царя и всю империю ведет к упадку. Кто ж тебе поверит, как твои слова проверить, да и кто проверять будет, если все во дворце под чужими ходят?

Им сейчас только той травы получить побольше, да заставить народ ее употреблять повсеместно, чтобы расселяться все шире и шире. А что потом будет? Потом армию упразднят, крепости разоружат, крейсера позолоченные на металлолом пустят и вот тогда…

Даже думать об этом не хочется, что будет тогда. Припрутся сами хозяева, чтобы воссоединиться со своими посланниками. Чужие просто сметут людей с обжитых планет. Люди им не нужны, это уж совершенно однозначно, даже как рабы — слишком много отличий.

Да и рабы имеют наглость затевать восстания, бороться с поработителями, зачем этот лишний и опасный фактор, лучше свести риск к минимуму. Сперва издалека атаковать сознание, потом подобраться поближе и уничтожить тела. Чистая война, без потерь со стороны атакующего. Куда там старой арифметике боя с отношением потерь атакующего к обороняющемуся шесть к одному?

— Насколько я знаю, — осторожно, подбирая слова, начала говорить полковник, — наркотик имел и имеет широкое хождение. Если ваше предположение…

— Факт, а не предположение, — отмел сомнения Меньшиков.

— Пусть будет факт. Если так, тогда мы имеем потенциальный ареал воздействия ограниченный лишь нашим воображением. То есть на данный момент все, кто пробовал этот легкодоступный наркотик, находятся под контролем чужих. Я правильно излагаю? — полковник вопросительно смотрел на Меньшикова.

— Да, — с видимой неохотой согласился граф. — По всей видимости чужие выбрали дворец целью атаки совершенно случайно. Возможно это результат сговора чужих с нашими врагами.

— Н-н-нет, — выдавил Иван. — Не совсем так.

Он боялся этого момента, боялся признаться в причинах начала вторжения, которое из чисто гипотетического неожиданно стало реальным. Но без его признания картина выглядела просто ужасающей.