Жедь не смотрел на своих подельников — он сидел за рулем. Развитие событий не повергало его в уныние, разве росла досада на непредвиденные, постоянно возникающие препятствия на пути к большим деньгам. Их бы только получить, а там он найдет как ими распорядиться. Без чужого ума обойдется, сам додумается.

Воспоминания об Анашкине его тоже не тревожили — главное, все решилось быстро и не поймали, а Гришке просто не повезло, вот и вся недолга. Чего теперь рвать сердце воспоминаниями? Все там будем, каждый в свой срок. Опять же при удаче, один выпадает из дележа.

— Дома она? — приминая в пепельнице очередную недокуренную сигарету, спросил Аркадий.

— Должна, — нехотя откликнулся Олег. Чего Лыков без конца спрашивает об одном и том же, склероз, что ли, начинается или скрывает нервное напряжение и не знает, чем себя занять? Уже тысячу раз объяснял ему, что Ставич обычно приходит домой в одно и то же время и вечерами почти не выходит из квартиры.

— Вон стоит. — Витька Жедь кивнул на длинный светлый дом, растянувшийся почти на квартал. — Я со двора заеду?

Лыков не ответил — он нервно кусал губы, лихорадочно соображая, как поступить.

— Поставь тачку с улицы, — распорядился он, — а то во дворе еще запрет какой дурак проезд и потом не выберемся.

Пойдем все вместе. Сразу не давить, попробуем по-хорошему, а если не скажет, где он, церемониться нечего.

«Жигули» свернули и притормозили на углу. Жедь вышел, аккуратно снял щетки дворников и положил их на сиденье. Пока он запирал машину, Лыков нетерпеливо топтался рядом, а Олег потирал ладони, словно на морозе, — нервы.

— Когда позвоню, около двери не торчите, — шагая к подъезду, наставлял Аркадий. — Откроет — я вхожу, и сразу вы за мной. Если увидит троих, может испугаться, ясно? А потом ей, голубушке, деваться будет некуда.

Молча вошли в подъезд, поднялись по лестнице мимо почтовых ящиков, подошли к лифту. Олег нажал кнопку, и она загорелась кровавым ярким светом. Опустилась кабина, открылись двери. Так же молча вошли в лифт, и Жедь нажал на кнопку нужного этажа.

На лестничной площадке Лыков уверенно подошел к двери квартиры Ставич и позвонил. Витек и Олег встали сбоку, чтобы их не было видно в глазок.

— Кто там? — спросили из-за двери.

— Милиция, — чуть дрогнувшим голосом ответил Аркадий. — Откройте, пожалуйста, нам надо с вами поговорить!

Щелкнул замок, приоткрылась дверь на цепочке, Татьяна настороженно выглянула. Лыков достал красную книжечку и издали показал ее. Звякнула скинутая цепочка, и он, нажав на дверь, вошел, а следом за ним ввалились в тесную прихожую Олег и Жедь.

— Что вам надо? — побледнела Ставич. — Я закричу!

— Я тебе закричу! — Шагнув вперед, Витек резко ударил ее кулаком в лицо, сбив с ног.

Лыков запер дверь и, наклонившись над упавшей на пол хозяйкой, укоризненно сказал:

— Рукосуй! Чего бьешь, дурак?!

— Все одно догадалась, что не милиция! — брызгая слюной, заорал Жедь. — Чего вожжаться?

— Тихо ты! — шикнул на него Кислов. — Соседи сбегутся.

— Во дурак, — выпрямился Аркадий и, поглядев на подручных, распорядился: — Тащите ее в комнату. Олег, срежь бельевую веревку на кухне.

Татьяну перетащили в комнату, посадили на стул. Олег принес веревку, сбросив висевшее на ней белье прямо на пол. Связав хозяйке руки и ноги, Лыков закурил и начал бить Ставич по щекам, приводя в чувство. Наконец она застонала и открыла полные ужаса глаза.

— Закричишь — прибьем! — мрачно пообещал ей Жедь, с каким-то садистским удовольствием разглядывая расплывшуюся под глазом Татьяны опухоль.

— Не будем терять времени, — взяв свободный стул и присев на него, начал допрос Лыков. — Таких женщин, как вы, просто так не оставляют. Это понимаем и мы, и вы. Где сейчас находится Михаил Котенев? Быстро отвечайте.

— Я не знаю. — Она испуганно переводила взгляд с одного мужчины на другого, но ни в ком не находила и тени сочувствия.

— Придется повозиться, — заметил Лыков, затягиваясь сигаретой. — Сейчас прижгу маленько, тогда, может, вспомните?

Знаком приказав Жедю подать лежавшую на столе салфетку с кружевами, он скомкал ее и запихал в рот пленнице.

— Вот так, теперь не заорешь. — Рванув за ворот халат Татьяны, он обнажил ей грудь. — Жалко портить, — поднося к ее телу горящую сигарету, с сожалением сказал он, — однако вынуждаете!

Горящий кончик сигареты ткнулся в кожу груди хозяйки квартиры. Она дернулась, замычала, извиваясь от боли, запахло паленым. Олег, не выдержав, отвернулся, а Жедь хищно осклабился, нетерпеливо переступая ногами.

— Еще, давай еще, — толкнул он Аркадия, — скажет, курва!

Лыков поглядел в глаза Ставич и чуть вытащил из ее рта салфетку, заменявшую кляп:

— Ну, не передумали?

Татьяна глухо застонала, запрокидывая голову.

— Поищи кипятильник, — повернувшись к Олегу, распорядился Аркадий.

— Зачем? — не понял тот.

— Вставим кое-куда, тогда сразу станет сговорчивее. Живей, не копайся!

Кислов начал выдвигать ящики буфета, выбрасывая их содержимое на пол, открыл полки стенки; не найдя кипятильника, метнулся на кухню. Оттуда послышался звон посуды, что-то упало.

— Помоги ему, — кивнул Жедю главарь и обратился к Ставич: — Зря упрямитесь. Стоит только сказать, и мы тут же уйдем.

— Нету кипятильника. — Потный от усердия, Жедь вбежал в комнату, держа в руках утюг. — Может, этим? Или нет, у нее плита газовая, давай на кухню.

Не дожидаясь согласия Аркадия, он спихнул Татьяну со стула и волоком потащил. Лыков бросился ему помогать.

На кухне, отстранив Олега, Жедь открыл крышку духовки и засунул в нее голову пленницы. Удерживая ее за шею, свободной рукой повернул кран газа, приговаривая:

— Скажешь, скажешь! А то спичку поднесу! Говори, сука!

Татьяна замычала, задергалась, пытаясь освободиться.

Дернув ее за веревку назад, Жедь посадил пленницу на пол и ногой захлопнул крышку духовки.

— Ну! — наклонившись к Ставич, просипел он.

Пленница жадно хватала ртом воздух — такой живительный, сладкий после газа. Голова ее разламывалась от боли, и не было сил терпеть этот кошмар. У нее же будет ребенок, надо думать о нем, о дочери, оставшейся у родителей.

Аркадий выдернул у нее изо рта салфетку. Ухватив сильными пальцами за лицо, повернул к себе, заставляя смотреть в глаза:

— Где он?!

— Я скажу, — едва слышно произнесла Татьяна. — Скажу…

— Если обманешь?.. — угрожающе начал Жедь, но Лыков остановил его:

— Погоди, пусть говорит, а мы проверим. Если обманет, сама понимает, что с ней будет. Говори!