– Здорово, чудесно! Ей скоро два исполняется, а она уже всех с ума сводит! Я подумал, что надо нам поболтать, так что сел на птичку, и готово дело.

– Даже выразить тебе не могу, как я рад. Выглядишь отлично! – сказал Мак-Ивер.

Так оно и было.

– Спасибо, парень, ты и сам вроде ничего. Как ты, Мак, как ты на самом деле? – спросил Гэваллан с нажимом.

– Отлично! – (Хогг поставил перед Мак-Ивером чашку с кофе и маленьким стаканчиком виски. Второй стаканчик для Гэваллана.) – А-а, Джонни, вот спасибо, – произнес Мак-Ивер, светлея лицом. – Ваше здоровье! – Он чокнулся с Гэвалланом и благодарно опрокинул в себя чудесный напиток. – Я тут замерзаю, как на благотворительном балу. Только что схлестнулся с чертовым таможенником! Ты чего прилетел? Проблемы какие, Энди? И как нам быть со сто двадцать пятым? И революционеры, и лоялисты теперь все очень дерганые. И те и другие могут в любую минуту навалить толпой и арестовать машину.

– Джонни Хогг за ними приглядывает. О моих проблемах поговорим через минуту, просто я решил, что лучше мне прилететь и самому все посмотреть. Слишком много сейчас поставлено у нас на карту и здесь, и за пределами Ирана, со всеми этими нашими новыми, грядущими контрактами и машинами. Х63 – это совершенное чудо, Мак. Все, что они обещали, и даже лучше!

– Здорово, замечательно! Когда мы его получим?

– В следующем году, но об этом позже. Сейчас мой главный приоритет – Иран. Нам нужно разработать кое-какие планы на случай всяких непредвиденностей, договориться, как мы будем держать связь и все такое. Вчера я несколько часов провел в Эль-Шаргазе, пытаясь получить у иранцев разрешение на перелет в Тегеран, но так ничего и не получил. Даже посольство у них было закрыто. Я сам ездил в это их здание на Аль-Мулла, но там все закупорено плотнее, чем комариный зад. Я нашему представителю сказал, чтобы он позвонил послу домой, но тот, оказывается, обедал – весь день без перерыва. В конце концов я отправился в службу управления полетами Эль-Шаргаза и поговорил с ними по душам. Они все предлагали нам подождать, но я уговорил их дать нам разрешение на вылет и возможность рискнуть, вот мы и здесь. Во-первых, в каком состоянии тут наши дела?

Мак-Ивер рассказал ему все, что знал.

Хорошего настроения у Гэваллана заметно поубавилось.

– Значит, Чарли пропал, Том Лочарт рискует головой и всем нашим иранским предприятием – по глупости или с отвагой, в зависимости от точки зрения, – Дюк Старк влип по полной в Бендер-Дейлеме вместе с Руди, Ковисс – на осадном положении, и нас вышвырнули из собственной штаб-квартиры.

– Да, – хмуро подытожил Мак-Ивер. – Я дал разрешение на полет Тому.

– Я сделал бы то же самое, наверное, будь я здесь, хотя это и не оправдывает ту опасность, которой теперь подвергается он, мы или этот чертов бедолага Валик со своей семьей. Но я согласен: САВАК любому придется не по нутру. – Гэваллан был явно потрясен, хотя прочесть это на его лице было невозможно. – Иэн снова оказался прав.

– Иэн? Данросс? Ты с ним виделся? Как поживает этот старый хрен?

– Он позвонил мне из Шанхая. – Гэваллан рассказал ему о разговоре. – Каковы последние новости о политической обстановке здесь?

– Вы должны знать об этом больше, чем мы. До нас настоящие новости доходят только через Би-би-си или «Голос Америки». Газет по-прежнему нет, кругом только слухи, – ответил Мак-Ивер, но сам вспоминал то славное время, которое провел с Данроссом в Гонконге. Он учил Данросса летать на маленьком вертолете за год до того, как присоединился к Гэваллану в Абердине, и, хотя нельзя сказать, что они много общались вне работы, Мак-Иверу очень нравилась его компания. – Бахтияр по-прежнему главный, и за ним вооруженные силы, но Базарган и Хомейни щелкают зубами у самых пяток… О черт! Забыл сказать: Кияби убили.

– Господь милосердный, ужас какой! Но за что?

– Мы не знаем за что, как или кто. Фредди Эйр рассказывал нам об этом полунамека…

– Извините, что прерываю, сэр, – раздался голос в динамиках; в ровном голосе Хогга тонкой ниткой натянулась тревога. – К самолету со стороны аэровокзала едут три машины, набитые людьми и оружием.

Оба мужчины в салоне выглянули в маленькие круглые иллюминаторы. Теперь и они видели эти машины. Гэваллан взял бинокль и поднес его к глазам, наводя резкость.

– Человек пять-шесть в каждой машине. В головной на переднем сиденье – мулла. Это люди Хомейни! – Он повесил бинокль на шею и одним быстрым движением поднялся на ноги. – Джонни!

Хогг был уже у двери:

– Слушаю, сэр.

– План «Б». – Хогг тут же показал большой палец второму пилоту, и двигатели немедленно взревели, набирая обороты; Гэваллан, торопливо натянул теплую куртку и на бегу подхватил небольшую дорожную сумку. – Пошли, Мак!

Он первым спустился по трапу, прыгая через две ступеньки. Мак-Ивер не отставал. Едва оба оказались на бетоне, как трап втянули назад, дверца захлопнулась, рев двигателей стал еще тоньше, и 125-й покатил по рулежке, быстро набирая скорость. – Повернись к машинам спиной, Мак. Не смотри на них, смотри, как он взлетает!

Все произошло так быстро, что Мак-Ивер едва успел застегнуть молнию на своей парке. Одна из машин стала забирать вбок, чтобы перехватить самолет, но 125-й к этому моменту уже бежал по взлетно-посадочной полосе. Через несколько секунд он поднялся в воздух и начал набирать высоту. Теперь они стояли лицом к приближавшимся машинам.

– Что теперь, Энди?

– Это зависит от нашей группы по торжественной встрече дорогих гостей.

– Что это еще, черт подери, за план «Б»?

Гэваллан рассмеялся:

– Это лучше, чем план «Ц», парень. Там уж или пан, или пропал. План «Б» такой: я выскакиваю, Джонни тут же взлетает и никому потом не рассказывает, что улетать пришлось в срочном порядке. Завтра в то же время он вернется и заберет меня. Если связи не будет, ни зрительной, ни по радио, то Джонни пропустит день и прилетит на час раньше – и так четыре дня по этой схеме. Потом садится себе на хвост в Эль-Шаргазе и ждет дальнейших указаний.

– План «А»?

– Это если бы нам удалось безопасно тут переночевать: им – сторожами в самолете, мне – у тебя.

Машины с визгом затормозили и остановились, мулла и «зеленые повязки» окружили их, держа под прицелом своих автоматов, что-то крича без перерыва. Неожиданно Гэваллан проревел:

– Аллаху акбар! – и все ошарашенно замолчали. Широким жестом он поднял шляпу, приветствуя муллу, который был вооружен, как и остальные, достал официального вида документ, составленный на фарси, на котором внизу стояла тяжелая печать алого сургуча. Гэваллан протянул документ мулле. – Это разрешение совершить посадку в Тегеране от «нового» посла в Лондоне, – безмятежно сообщил он Мак-Иверу, пока иранцы толпились вокруг муллы, таращась на важную бумагу. – Я специально заскочил в Лондон, чтобы его забрать. Там говорится, что я – очень важная персона в Иране – по официальному делу и могу приезжать и уезжать беспрепятственно.