***

– Гранд, у тебя что-то горит, – рассмеялась Лив за моей спиной, а я пытался хоть как-то убавить огонь на плите.

– Нет, тебе кажется, – буркнул я и только увеличил пламя.

Громкий смех Лив позади и теплые объятья за талию окончились поцелуем на спине. Мурашки ожили и полетели по позвоночнику, а я закрыл блаженно глаза.

– Ты отравишь меня, малыш. И самого себя, – рука Лив потянулась к кнопке на панели плиты, и она выключила её.

– Блять, ну я же старался, – обиженно протянул я.

– И это главное, что ты хотел сделать мне приятное. Ты сделал, Гранд. Я не помню, когда так смеялась в последний раз, – улыбнулась она и, взяв сковороду, выбросила мое творение в урну.

– А как же накормить бездомных? – Изогнул я бровь.

– Они бездомные, думаю, на их долю бед хватило, – хихикнула она и открыла холодильник. – Садись, я сейчас тебе сэндвичи сделаю, а то ты опоздаешь.

– Я люблю тебя, ты знаешь об этом. А за что ты любишь меня, ведь у меня руки из задницы выросли? – Я обнял её за талию, пока Лив искала в холодильнике ингредиенты.

– За то, что ты упертый, как баран. Не обязательно любить за что-то, лучше вопреки, это и есть настоящее чувство. И оно твоё, мой невыносимый и любимый Гранд, – она повернулась и щелкнула меня по носу.

***

Я зажмурился и положил всё по местам.

– Лгунья, – горько прошептал я и налил себе апельсиновый сок.

– Ну, доброе утро, – сказал Лес и прошел к барной стойке.

– Ты ездил? – Не смотря на него, я отпил сок.

– Да, ездил. Ключи Лив я положил на кухонный стол у тебя в квартире, она передала их портье внизу, – сообщил он.

– Спасибо, – сдавленно ответил я.

– Она кое-что оставила тебе, – цокнув, произнес Лес, и я поднял голову.

Он достал из заднего кармана конверт и положил на столешницу. Я впился взглядом в белую бумагу и сглотнул.

– Ты читал? – Мрачно спросил я.

– Нет. Но ты прочитаешь сейчас.

– Что я там не знаю? Она написала, как ей жаль, что так все получилось? Нет, мне не нужна её жалость. Пусть будет счастлива! Ненавижу её! – Я стукнул кулаком по столу.

Лес усмехнулся и взял конверт, распечатывая его и доставая лист бумаги, исписанные черной ручкой.

– Не смей читать его, – процедил я, пытаясь выхватить послание у друга.

– Знаешь, твоя проблема так и осталась. Ты не доверял ей, а я верю, поэтому мне не страшно читать эти слова. И ты должен их слышать и принять её решение, даже если это конец, и она на самом деле влюбилась в другого, – на лице Леса ходили желваки, как он защищал её.

И мне стало неприятно от его любви. Его чувства добивали итак разбитое сердце.

– Присядь, письмо длинной, – посоветовал он, а я просто развернулся и пролетел мимо него в спальню, хлопая дверью.

Не хватило у нее сил сказать мне все в лицо? И я должен это слушать сейчас? Нет. Довольно с меня этой боли!

– Ладно, у меня здесь двери тонкие, поэтому и за ними ты услышишь всё. Я начинаю, – сказал Лес, а моё сердце замерло, ожидая душевного истребления.

– Гранд, я должна перед тобой покаяться, отпустить грехи и начать всё с новой точки. Невозможно строить на руинах новую крепость, она снова рухнет. Я знаю, что сейчас ты зол, обижен и, скорее всего, находишься в постели у какой-нибудь девушки. Я принимаю это. Ты поступил как обычно: не выслушал меня, сбежал. Но сейчас я не о том, – Лес вздохнул, а я осел на пол и прижался спиной к двери.

– Адам Рейнейнт – психотерапевт, специализирующийся на проблемах восприятия жизни, после физического нападения. Да, у меня были серьезные трудности с этим. Ты заметил, но не понял этого. Я боялась спать и тихо вставала, сидела в гостиной и ожидала новой Аманды, ломящейся в дверь. Я старалась не обременять тебя своими переживаниями, потому что ты бы посчитал меня больной на голову, хотя такой я и являюсь. Визитка Адама лежит в конверте, я разрешила ему говорить обо мне с тобой, если ты захочешь. Я ходила на сеансы психотерапии каждый день, пока ты работал, – я распахнул дверь и встретился с удивленным взглядом Леса.

– Дай, – шепотом попросил я его, и он дрожащей рукой передал мне письмо.

Я взял бумагу, сглотнув, опустился на пол и продолжил чтение.

– С каждым днем я понимала, что в каждом страхе виновата сама, но никак не ты. Я не хотела, чтобы ты летел в Бостон поначалу, потому что боялась новой бешеной любовницы из прошлого и моего истребления. Ведь сначала была Иви, а затем Аманда, тяжелое восстановление и я превратилась в никчемную жертву. Я не просыпалась с тобой утром, потому что боялась не услышать шум. Я боялась говорить с тобой об этом, потому что люблю тебя. Но все мои страхи были продиктованы тем, что я желала быть в центре внимания, твоего внимания. Я не жертва, это лишь моя маска отчаяния и жизни без тебя. Теперь я это понимаю. Я не знаю, как ты узнал об Адаме, но всё не так, как ты себе вообразил. Ты не доверял мне, а я не доверилась тебе. Это не так просто, как кажется. Но сегодня я была настроена решительно рассказать тебе всё. Не смогла вчера. Мне так хотелось побыть ещё немного любимой малышкой. Я не могу противиться этим чувствам. Ведь если бы я тебе рассказала об этом глупом страхе, то ты бы ужаснулся всей правде обо мне и рассмеялся. А я желала видеть любовь в твоих глазах, восхищение и такую невероятную нежность, что ноги подкашиваются, а дыхание ускоряется. Я знаю, это мелочно, но я так долго ждала тебя. Прости меня за мою слабость. Адам помог мне разобраться в себе, и я сама узнала о себе много нового. Я вспомнила столько наших моментов, что неожиданно для себя осознала, что кроме тебя я никогда никого не видела. Только ты в мыслях, в сердце и твоё имя на губах. Я сама виновата во многом, например, в том, что ты до сих пор не пришёл домой, я провоцировала твоих девушек, как в детстве, так и сейчас. Я настраивала их против меня и напоролась сама на ответное действие. Я боюсь, что ты никогда не вернешься, что ты найдешь лучше, чем я. Ведь они есть и их так много, а я испорчена своими мечтами. Ты стал панацеей, болезнью, от которой я вряд ли когда-то смогу избавиться. Я никогда тебе не изменяла, даже мысли не было об этом, даже чтобы насолить. Прости меня за то, что не смогла убедить тебя в своей любви. Прости, чтобы я растворила в себе это чувство вины, которое не даст мне покоя. Я живу только рядом с тобой, а в остальные моменты существую. Я узнала тебя заново, но не выучила наизусть. Но ты – мой талисман, мой смысл, моё исцеление. Я глупая, я слабая, я хочу, чтобы ты защитил меня от всего. Я нуждаюсь в тебе, как в кислороде. Я зависима от тебя, как от глубоко наркотика. Я отпускаю тебя, как бы ни было сложно. Я лишь хочу, чтобы ты был счастлив. И я буду радоваться за тебя, потому что твоя улыбка – это моя эйфория. Я сгорала огнём в твоих руках, запомнила каждую чёрточку твоего лица, насладилась твоим невероятным голосом, который пел для меня. И я буду двигаться, благодаря этим воспоминаниям. А ты – живи, ощути, наконец-то, все краски жизни, ты этого достоин. Ты самый сильный человек, которого я знала в жизни. Тебя бьют, а ты поднимаешься и идёшь дальше, не оглядываясь назад. Ты достоин знать, что тобой все восхищаются. Каждый прохожий смотрит тебе вслед и мечтает быть таким, как ты. Ты вырос, ты не нуждаешься в материнской ласке, ты самодостаточен. И я рада, что судьба мне позволила узнать тебя, увидеть тебя своими глазами и ощутить на себе твою ласку. Это дороже всего на свете. Любимый, пишу и понимаю, что ты вряд ли позволишь мне ещё раз назвать так себя. Не думай, что этот эпизод и наше расставание для меня пройдет просто. Спасибо, большое тебе спасибо, Гранд Эдвард Кин, что наша любовь была, она показала мне мир в совершенно других красках, она показала мне себя. Я навсегда запомню наши тихие разговоры ночью у меня в спальне, твой смех и твой голос. Прощай, любимый, живи спокойно и счастливо, ведь только тогда я смогу дышать. Прости меня за то, что не пришлось нам быть вместе из-за моих страхов потерять тебя. Но наше совместное время озарило мой путь ярким солнцем, где ты был. Я буду любить тебя до последнего вздоха. И если понадобится, то знай, у тебя всегда есть человек, готовый тебе помочь в любую минуту. Всегда твоя, малышка Ливи.