— Но на стене у тебя тоже висела копия, изготовленная Долларовым Биллом, — сказал Тони. — Я видел, как он отдавал её тебе.

— Нет! У меня был оригинал, а не копия.

— Тогда я ничего не понимаю! — Тони окончательно запутался.

Старик впервые повернулся к нему лицом.

— Мы с Ником Висенте поменяли их, когда ты привёз Декларацию из Вашингтона. — Тони не поверил своим ушам. — А ты думал, я позволю, чтобы часть нашего национального наследия попала в руки Саддама Хусейна?

— Но почему ты не сказал мне? — спросил Тони.

— Чтобы ты поехал в Женеву, зная, что располагаешь подделкой, когда сделка ещё не завершена? Нет, я с самого начала делал все, чтобы ты считал, что в банк «Франчард и К°» отправлен оригинал. Ведь если в это верил ты, то поверил бы и Аль-Обайди.

Тони ничего не сказал.

— И ты бы уж точно не устроил такой драки из-за потери пятидесяти миллионов, зная, что документ в Женеве поддельный.

— Так где, черт возьми, теперь оригинал? — спросил Тони.

— Где-то в кабинетах Девятнадцатого участка, по моим предположениям, — ответил отец. — Если они ещё не смотались оттуда. Как раз это я собираюсь выяснить, — добавил он, подошёл к столу и взял телефонную книгу.

Председатель набрал семь цифр и попросил дежурного. Дожидаясь, когда его соединят, он посмотрел на часы. Времени было 04.22.

Когда дежурный сержант подошёл к телефону, Кавалли объяснил, кто он такой, и задал два вопроса. Внимательно выслушав ответы, он положил трубку на рычаг.

Тони вопросительно вскинул брови.

— Они все ещё в камерах, а сумка закрыта в сейфе. У нас есть кто-нибудь в Девятнадцатом участке? — спросил отец.

— Да, лейтенант, который сделал пока очень мало для нас.

— Значит, пришло его время возвращать долги, — сказал отец, направляясь к двери.

Тони обогнал его, перепрыгивая через три ступеньки на обратном пути в свою спальню. Он оделся за считанные минуты и, спускаясь вниз, приготовился ждать отца, но тот уже стоял в холле.

Отец открыл парадную дверь, Тони вышел за ним на улицу и кинулся на поиски такси, но жёлтых машин в такой час на 75-й улице не было.

— Придётся ехать на своей машине! — крикнул отец, направляясь через улицу к ночному гаражу. — У нас нет ни минуты времени.

Тони бросился назад в дом, взял из ящика стола в холле ключи от машины и догнал отца задолго до того, как тот добрался до их стоянки.

Пристёгиваясь к креслу, Тони повернулся и спросил его:

— Если нам все-таки удастся заполучить Декларацию назад, что ты намерен делать?

— Для начала я намерен лично прикончить Долларового Билла, чтобы он никогда больше не сделал ни одной копии. А затем…

Тони повернул ключ зажигания.

Последовавший взрыв разбудил квартал во второй раз за эту ночь.

Четверо людей появились на ступеньках полицейского участка и бегом бросились вниз. Самый маленький бежал, вцепившись в сумку. Автомобиль, целый час простоявший с работающим двигателем, пересёк улицу и остановился рядом с ними. Один отделился от четвёрки и ушёл в предрассветную мглу, так и не поняв, зачем вообще им был нужен человек его квалификации.

Декстер Хатчинз сел рядом с водителем, а Скотт с хранителем забрались на заднее сиденье.

— Ла-Гуардиа, — сказал Декстер и поблагодарил агента, полночи просидевшего в машине. Скотт увидел между двумя передними сиденьями, как цифры на часах перескочили с 06.11 на 06.12.

Агент вывел машину в крайний левый ряд.

— Не превышай скорость, — распорядился Декстер. — Нам больше не нужны задержки на этом этапе.

Агент вернул машину в средний ряд.

— Когда следующий рейс?

— «Дельта» в семь тридцать, — ответил водитель.

Декстер взял телефон и набрал десять цифр. Когда на другом конце линии ему сказали «да», заместитель директора доложил:

— Мы едем, сэр, и должны вернуть все на своё место к десяти часам.

Декстер положил телефон и повернулся назад, чтобы убедиться, что молчаливый хранитель все ещё с ними. Тот сидел, вцепившись в сумку, которая теперь лежала у него на коленях.

— Лучше вынуть из сумки все, кроме цилиндра, — сказал Скотт. — Иначе нам никогда не пройти контроль.

Мендельсон расстегнул сумку и позволил Скотту выложить из неё отвёртки, ножи, стамески и, наконец, дрель, которые положил на пол между ними.

В 06.43 водитель свернул с шоссе и, следуя дорожным указателям, направился к Ла-Гуардиа. Все сидели молча, пока автомобиль не остановился у обочины напротив входа в терминал «Марин эр».

Как только Декстер ступил на землю, из подъехавшей сзади машины выскочили трое в коричневых «барберриз» и пошли впереди него в терминал. Другой человек в щегольском пепельно-сером костюме и с плащом, перекинутым через руку, протянул конверт, когда Декстер проходил мимо. Заместитель директора подхватил его, как хороший бегун эстафетную палочку, не теряя темпа на пути в зал вылета, где его ждали ещё трое агентов.

Зарегистрировавшись, Декстер обычно любил пройтись туда-сюда в ожидании посадки на самолёт. Вместо этого он беспокойно стоял в одном шаге от Декларации независимости, находившейся в кругу агентов.

— Производится посадка на самолёт, вылетающий рейсом на Вашингтон. Пассажиров просят пройти к выходу номер 4, — прозвучало объявление по громкоговорящей системе.

Девять человек выжидали, пока все остальные пассажиры пройдут в самолёт. Когда агент, стоявший у выхода, подал знак, Декстер повёл свою команду мимо контролёра, по посадочной рампе и в самолёт. Они заняли места 1А-F и 2А-F. 2Е было занято только сумкой, а на 2D и 2F расположились два человека, которые весили вместе чуть больше двухсот килограммов.

Пилот поприветствовал их на борту своего самолёта и предупредил, что может случиться небольшая задержка. Декстер посмотрел на часы: 07.27. И забарабанил пальцами по подлокотнику, отделявшему его от Скотта. Стюардесса предложила всем девятерым в первых двух рядах по номеру «Ю-эс-эй тудей». Предложением воспользовался один Мендельсон.

В 07.39 самолёт вырулил на полосу для подготовки к взлёту. Когда он повернул обратно, Декстер спросил у стюардессы, в чем причина задержки.

— Обычная утренняя перегрузка, — ответила та. — Капитан мне только что сказал, что мы седьмые по очереди, так что взлетать будем минут через десять — пятнадцать.

Декстер продолжал выбивать дробь на подлокотнике, а Скотт не мог оторвать глаз от сумки. Мендельсон перевернул очередную страницу журнала.

Самолёт вернулся на полосу в 07.51, резко взвыл двигателями и медленно двинулся вперёд, набирая скорость. Его колёса оторвались от земли в 07.53.