Да… Забрать с собой всё это золото и прибамбасы для его плавления — а смысл? Для этого нужна мастерская, с печкой и газовым баллоном. Но и оставлять всё здесь — не резон. Законопатят Марию в психушке, а дом, вернее участок со сгоревшим домом и мастерской пойдёт с молотка. Кто его купит? Да, наверняка, тот самый, сука, развратный священник. И мальчиков своих утилизирует получше. А там глядишь, и на эту нычку наткнётся. Вот обрадуется скотина…

А вот хрен ему по всей его жирной морде! Не увидит он этого золота. Или… Или увидит? А вот с этого места надо бы поподробнее.

Золотые слитки и изделия из того же материала, хоть и в помятом виде, но я решил прикопать. Ничего с ним не случится в земле, ни за месяц, ни за год, ни даже за многие годы. Проверено уже неоднократно. И вряд ли с драгоценными камушками тоже что-нибудь случится. Я выбрал железный короб покрепче, сложил туда всё ценное. Туда же отправились и формы для мексиканских монет.

Только вот зубные коронки не стал там оставлять. Пересыпал их в отдельный мешочек из кожи и забрал с собой. Пригодятся ещё.

Клад я закопал прямо под полом мастерской. Вскрыл доски пола и выкопав ямку оставил золотой запас до лучших времён.

Перебрал оставшиеся денежные купюры. И те, что высохли, но всё ещё попахивали пожаром, и те, что лежали у Джона Смита в заначке. Отложил все деньги Смита и добавил к ним ещё тысяч двадцать. Не считая, так, на глазок. Надо бы постараться их каким-то образом передать Марии. Остальное убрал в машину. У меня впереди ещё дальняя дорога со многими неизвестными факторами по пути… Так что наличность мне и самому нужна.

Вечер 20 августа. 1974 год.

США. Миссури. Колумбия.

Припарковавшись у больницы, я не стесняясь зашёл внутрь. Вечером персонала в больнице поменьше, а значит, шансов добраться до Марии у меня побольше.

Той медсестры, что пропускала меня в морг в мой предыдущей визит, я не встретил. Похоже, что её смена закончилась. Строгая женщина средних лет внимательно выслушала меня, но помочь ничем не смогла. Похоже, что она и не в курсе была, что какую-то пациентку доктор Эпштейн отправлял на консультацию к психиатру. А дежурство самого доктора Эпштейна тоже закончилось.

В общем, несмотря на все мои усилия, покидал я помещение больницы не солоно хлебавши.

Но выйдя из больницы, буквально на соседней улице, совсем чуть-чуть не дойдя до своей машины, я увидал, как мужчина в костюме и шляпе выходит из дверей, над которой красовалась вывеска: «Адвокатская контора Маршак и сын». Причём не просто выходил, как посетитель, а выйдя, закрывал за собою дверь на ключ.

Помнится, юристы в Америке могут быть хапугами, но дело своё знают.

— Прошу прощения! Вы уже закрылись?

— Да! На сегодня всё. Приходите завтра, молодой человек!

— У меня срочное дело и я готов оплатить Ваши услуги по двойному тарифу.

— Но у меня и одинарный тариф, как Вы выразились, не маленький…

— Это только говорит о Вашей высокой квалификации, мистер Маршак.

— А Вы умеете вести переговоры. Хорошо. Я готов Вас выслушать. Проходите!

Он снова открыл дверь и пропустил меня внутрь…

* * *

Общение с адвокатом затянулось на час, как минимум. Я подробно объяснил ситуацию с умершим мужем Марии, со сгоревшим домом, оставшимся участком и притязаниями банка, выплатой долга, погибшей племянницей и слегка повредившейся рассудком. Лечащему врачу и адвокату желательно рассказывать всё без утайки, чтобы потом не было лишних вопросов. Правда про повешенного пожарного и застрелившегося полицейского я рассказывать не стал. Зато я смог дать распоряжение на то, чтобы адвокат позаботился в моё отсутствие о тёте Марии и о похоронах Хуаниты-Лолиты. Оставил под расписку около сорока тысяч наличными, для передачи Марии, когда она немного придёт в себя, и щедро оплатил все его услуги. Один экземпляр нашего договора и расписку я оставил себе.

Я заметил, что внимательный взгляд адвоката не пропустил того момента, когда я убирал все бумаги во внутренний карман куртки и при этом «засветил» пистолет за поясом брюк. Не знаю, за кого он меня принял, но не думаю, что он попробует обмануть меня.

Распрощавшись с адвокатом, я решил немного прогуляться. Вечер был тихий и приятный после душного и жаркого дневного зноя.

Опять захотелось закурить. Я даже мысленно представил, как достаю из кармана несуществующую пачку, выщёлкиваю оттуда сигарету и прикуриваю от зажигалки. Всё-таки тяга к потреблению никотина таится где-то в голове. Я в этом времени почти не курил, стараясь снова не пристраститься к вредной привычке. Но так охота порой…

* * *

Католический храм я нашёл там же, где и рассказывал покойный Фицпатрик. И дом преподобного отца Джозефа рядом с ним тоже соответствовал описанию. Окна в доме не светились, зато в храме явно кто-то был…

Я не знаю расписаний