Она не поняла его.

— По-моему, происходит что-то странное. Сначала я, теперь моя племянница. А потом Уэйверли-Холл. Я также слышала, что он хотел убить Томаса на балу у Керу. Ты можешь это объяснить?

Уильям отошел от стола.

Элизабет напряглась при его приближении.

— Тут нечего объяснять… матушка. Он устал от тебя и выбрал более молодую и хорошенькую.

Она почувствовала, что ее щеки пылают. Уильям стоял в дюйме от нее.

— Он требовал выкуп за мисс Хьюз.

Элизабет была ошарашена:

— Что?!

— Это правда. Понимаешь, моя дорогая мачеха, все очень просто и очень умно. Он держал ее как пленницу, а когда мы отказались платить за нее выкуп, решил уничтожить репутацию этой семьи, раз он не может окончательно уничтожить ее финансы.

— И она никогда не была настоящей любовницей…

— О, он сделал ее своей любовницей — это очевидно. Но это не имеет ничего общего с любовью и даже с похотью, так что можешь спать спокойно. Все дело только в мести. Твой дорогой муженек убил отца О'Нила много лет назад, и с тех пор мы расплачиваемся за это.

Вирджиния дрожала среди деревьев, когда изморось перешла в дождь. Она хотела, чтобы хэмпширская хорошая погода распространилась на Лондон, но ничего не вышло — когда Вирджиния добралась до города, начался дождь, и она жалела, что не приняла предложенные графиней чай и бисквиты, потому что не ела весь день. Она думала о том, что Элизабет сострадательная женщина и помогла бы ей, если бы имела возможность.

Вирджиния дрожала от холода и совсем ослабела от голода. Карета высадила ее у ворот дома де Вареннов в Мейфере. Когда карета поехала назад, она перелезла через кирпичную ограду с железными остриями наверху. Придерживаясь кустов и деревьев, Вирджиния пересекла лужайки, но никого не увидела. День подходил к концу, и она была измучена. Тайрелл де Варенн был ее последней надеждой.

«Пожалуйста, пусть он поможет мне!» — молилась Вирджиния.

Она надеялась встретиться с ним тайно и планировала подождать, пока он выйдет из дома. Но если он не станет выходить этим вечером из-за дождя? Тогда ей придется ночевать в конюшне и подстеречь его следующим утром? Зубы Вирджинии стучали от холода, а ее убежище — группа деревьев неподалеку от конюшни — было почти бесполезным. Ей хотелось сразу бежать к конюшне и найти сухое место, где можно спрятаться.

Но Вирджиния не осмеливалась двинуться с места — ей был нужен хороший вид на дом, чтобы не упустить Тайрелла. Она не знала, сколько ей придется ждать на ветру и под дождем. Появился грум, ведя из конюшни гнедую лошадь. Дождь прекратился, хотя небо оставалось пасмурным. Вряд ли граф стал бы выезжать верхом один в такую погоду. Вирджиния едва не вскрикнула от облегчения, когда Тайрелл вышел на парадные ступеньки дома в сюртуке, бриджах, сапогах и темном плаще, наброшенном на плечи.

Он подошел к лошади и взял поводья у конюха. Пока они говорили, Вирджиния ждала, когда Тайрелл освободится и она сможет подойти к нему. Ее взгляд скользнул к дому, но больше никто не появлялся. Она вышла из тени деревьев и поспешила к Тайреллу.

Грум собирался уходить, а Тайрелл — сесть на лошадь. Они оба увидели ее одновременно, и глаза Тайрелла удивленно расширились.

— Вирджиния?

Его голос звучал недоверчиво.

Она попыталась улыбнуться — нелегкая задача, когда дрожишь от холода и сырости.

— Милорд, пожалуйста, подождите! Мне очень нужно поговорить с вами.

Тайрелл бросил поводья груму и подошел к ней.

— Что это значит? Вы замерзли и промокли. Как вы сюда попали? Шли пешком от Уэйверли-Холла? — осведомился он.

Вирджинии наконец удалось улыбнуться.

— Я только слегка промокла, — солгала она. — Пожалуйста, милорд, мне очень нужно обсудить с вами срочное дело!

— Мы обсудим все, что хотите, но сначала вы войдете в дом, переоденетесь в сухую одежду и сядете у огня, — заявил он.

— Нет! — вскрикнула Вирджиния, отшатнувшись, когда Тайрелл взял ее за руку.

— Прошу прощения?

Его темные глаза удивленно смотрели на нее.

Она судорожно глотнула.

— Я не могу войти в дом.

Лицо Тайрелла помрачнело.

— Почему?

Вирджиния набрала воздух в легкие.

— Я убежала от Девлина, — хрипло сказала она, — и умоляю вас сохранить мой секрет и помочь мне вернуться в Америку.

Вирджиния сидела в библиотеке перед горящим камином, надев одно из платьев графини, которое было ей велико, завернувшись в одеяло, и пила горячий чай с виски. Как выяснилось, граф и графиня ушли на званый обед. Наконец, согревшись, она почувствовала бессилие, не столько физическое, сколько душевное. Тайрелл уже проявил себя галантным, каким должен быть джентльмен, — Вирджиния знала, что он поможет ей и что завтра она будет плыть через океан.

Ее преследовали серые глаза Девлина — не холодные и отчужденные, а сверкающие гневом. Она не сомневалась, что сейчас он в ярости на нее.

Но ей больше не придется встречаться с ним.

Вирджинию душило горе. Но она сама хотела бежать от Девлина и никогда не видеть его снова — разве только спустя годы, если выйдет замуж за замечательного, отважного человека и будет такой прекрасной и счастливой, что Девлин поймет, как много он потерял.

Вирджиния закрыла глаза. «Я не собираюсь возвращаться в Уэйверли-Холл. Я никогда не смогу ненавидеть Девлина, но я больше не люблю его и хочу вернуться домой».

Ее безмолвные слова были отчасти заявлением, отчасти напоминанием.

Она тяжело вздохнула и подняла взгляд.

Тайрелл мерил шагами комнату. Он был мрачен. Вирджиния так устала, что не могла вспомнить, что говорила ему, когда он отнес ее в дом, найдя стоящей под дождем.

Тайрелл остановился перед ней:

— Вирджиния.

Она вцепилась в подлокотники кресла, не в силах улыбнуться.

— Благодарю вас за вашу доброту.

Он не улыбнулся и не смягчился.

— Пошлите записку Девлину. Если вы убежали, он, должно быть, в бешенстве.

— Нет! — Вирджиния почувствовала прилив адреналина. — Поверьте мне, его это не заботит — я уверена, что он испытывает облегчение!

— Вы полны горечи, — заметил Тайрелл, вглядываясь в нее.

— Ничего подобного.

Но ее слова звучали неубедительно.

— Я не понимаю. Отец сообщил новости вчера вечером — они мне показались чудесными.

— Я не выйду за него замуж.

Вирджинии вновь представилась картина: Девлин в парадном мундире и она в свадебном платье, стоящие в церкви.