– Пятнашков. И не сразу. Я был о Викторе Мироныче лучшего мнения… О его профессиональных и моральных качествах. А тут… Катастрофа. Какой светильник разума угас!.. Наверняка уже бежит к казахской границе. На родину мою.

– Так Лондон и Казахстан – в разных концах. А ты вообще против света стоишь, Цуков.

– Я не против чего – я за. Думаю иногда. Прежде всего, за себя. И тебе советую, пока не поздно. Вспомни мудрые мысли, которые ты однажды озвучивал. Хотя может быть уже поздно…

– В твоем голосе прям апокалипсические нотки… Не темни! И в Петьку не рядись! не подставляй его. Ничего такого он не сотворил, чтобы мир рухнул. Не считая разбитого горшка с монстерой на этаже в Маре. Возместит ущерб. А содержимое бара в гостинице взрослые дяди – Пятнашков с Поворотым – вылакали. Пусть и отвечают по строгости закона!

– У вас, нищебродов, и на один горшок денег нет. Все долги твоей матери у меня записаны.

– Не трогай мою мать, жиртрест! Не смей приближаться! У нее сердце…

– Из-за кого сердце-то? Из-за родного сыночка! Потратилась на тебя. Как возвращать будете, Нифонтовы?

– Вернем до копеечки. Подавишься, живоглот! И снова брюки на тебе треснут!

– Эти на резинке… Какой праведный гнев! Бесполезно и бессмысленно. А будь ты поумнее… Поискал бы выгоду от директорши. В Утылве распоряжается она… Ты ей нравишься, глупый корыльбуний личинчик!

– Ответь, Сукин, тебе не противны твои же советы?

– Варвара Ядизовна не противна, а очень даже бесподобна. Сказочная красавица! Королевишна! Рядом с ней и ты станешь – ну, если не королем, так прынцем… С кредитом ДеньДжину легко расплатишься. Всем хорошо – и мне тоже… Возьмись за ум! Ты же объявил тогда во всеуслышанье – в Утылве нет будущего. И что теперь изменилось? Без красного флага нет, а с флагом есть, что ли? Скорее гора Марай появится, чем… Короче, каждый сам за себя. Ты, по крайней мере, решил, что за себя будешь. Нормально жить хочешь – не как дикие тылки. Очень правильно. Я тоже считаю, кто сильней, тот и прав. У кого глаз острей, когти крепче. Ворпани честней. Да и люди как звери. Честно и ясно… Говорил это или нет?

– Пошел ты!

– Сам иди. И Пятнашков уже пошел – побежал. Перед дальней дорогой к Негоди направился. Улики уничтожать. Не все лейтенант Жадобин собрал и запротоколировал – там секатор не самая тяжелая улика. Бумаги, документы – вот это да… Витька хочет утопить в Негоди свою папку. Или сам утопится?.. У нас просто ничего уничтожить нельзя. Словно ничего не было. Рукописи не горят – верно, а уж бумаги, к которым прикасалась Варвара Ядизовна… Дурак Витька! Полагал, никто не знает, что он компромат собирает. На себя и собрал! и петлю вокруг шеи затянул. Целиком в руки директорши попал. Как челюсти вокруг него сомкнулись…

– Ты угрожаешь, Сукин? Пример Пятнашкова – он для всех! И для тебя! Ты не замешан в разорении завода?

– Повторю в тысячный раз. Авось услышишь. Каждый спасается, как может. Я не материально ответственное лицо. На ТыМЗ не работаю. Акционеров не обкрадываю. Господина Сатарова его собственности не лишил. Чист перед законом. Аки белый котик.

– Перед законом. А перед своей совестью, перед людьми? Жирный котяра!

Цуков, наконец, возмутился и быстро продекламировал – будто по наитию – бульк! бульк! бульк!..

– Моей совести попрек?

Ах ты, глупый сосунок!..

Сам-то выучил урок?

Сплошь рифмованный поток…

Тут Федя, если честно, удивился такому словоизвержению и испугался и, чтобы замолчать, сжал рукой челюсть. Лешку Имбрякина разобрал искренний смех.

– Слышь… Худо совсем. Похоже, тебя клинит… или трещит что? брюки на заднице? Осторожней надо. Самоконтроль! А то обернется плачевно – черти возьмут… Помнишь, как у Булгакова хор пел? Независимо от сознания и независимо от желания. Прям как ты!

Славное море – священный Байкал,

Славный корабль – омулевая бочка.

С тобой тоже случай гипноза? Кто загипнотизировал-то? Не кот ведь, а Клобы! Но ты все равно на стороне ворпаней. Эй, очнись…

– Сам очнись! И сам ты бочка! Что вы все к моей комплекции привязались? Я не балерина!

– Так мы все не балерины и не балеруны…

– Шутки шутишь? Ты кто такой? Давно ли от мамы с папой оторвался? Ах, нет папы? У меня тоже! Зато мать есть. И Булгакова я читал. И учился в школе не хуже вашей в Кашкуке! Все было не хуже вашего! Я даже на демонстрации с красным флагом ходил… Но ты не поймешь, бездумный корыльбунчик… Я вырос не в дикой степи. Нормальный город, завод. Все послевоенное – с новья, с нуля. Улицы, дома, цеха. Не Малыхань какая-нибудь! И даже не Кашкук. Похож Новый Быт…

– В воспоминания ударился? Ностальгия? Мы здесь и сейчас…

– Будет ли это «сейчас» без возврата дивора Варваре…

– Почему же… Если все одинаково… Как по-казахски будет Утылва?

– Не поймешь! Ты же ничего не терял. У тебя еще много чего и кого имеется. Дом, мать, тетка, дед. Тылвинский народец. Место, где вы живете. И сказки про свое житье-бытье сочиняете. Где вам понять…

– Теперь уже ты меня попрекаешь, Цуков? В чем?

– В том, что у тебя все это есть! и было. Вы не понимаете, что значит лишиться всего. Когда я уезжал из Казахстана. Сказочное ощущение! Вдруг в одночасье нормальный мир рушится, словно легендарные рыбы, что держат на себе мироздание, шевельнули железными плавниками – и все вздрогнуло, и отдельные части перестали быть…

– Десять лет пролетело. Тебя же приняли. Гражданство дали. Живешь тут. Благодарить должен…

– За что благодарить?! Ты вот благодарен за бесплатное обучение в Кортубине? Нет, ты считаешь, что это тебе по праву досталось. И даже возмущен, что деньги дополнительно – помимо учебы – требуются. Что кредит пришлось брать… Странная твоя благодарность! В том числе и директорше… Свинья неблагодарная! Я тоже не про твою комплекцию… Друга Петьку ты же не оскорбляешь… Начудили вы тут. Дурдом каждый день, считая с коронации… Ты, кстати, за власть голосовал? за нового президента? Ах, ты же несовершеннолетний. Сосунок еще. Ну, не отчаивайся, иногда возраст уголовной ответственности приходит раньше, чем право голосовать. Молись за раненых Клобов! Не то реальный срок…

– Цуков, за что ты нас, тылков, так ненавидишь? Душишь своим ДеньДжином? Цеха вон раздеваешь? Ничего святого…

– Не ненавижу. Мне наплевать. Вы нормально жили. Счастливо. В защитном