– Слышу, папа, – тихо ответил Майкл. – Но не могу обещать, что послушаюсь. Прости, но мне приходится жить, сообразуясь со своей совестью.

– Ты не лучше своей проклятой матери, – сказал Шаса. За несколько минут он дважды выругался, а Майкл никогда в жизни не слышал, чтобы отец чертыхался. Это и упоминание о матери – впервые с ее исчезновения – окончательно лишило Майкла дара речи. Они молча доехали до отеля «Карлтон». Шаса снова заговорил, только когда они оказались в его постоянном номере.

– Хорошо, Майки, – покорно сказал он. – Беру свои слова обратно. Я не могу требовать, чтобы ты жил на моих условиях. Следуй зову своей совести, если не можешь иначе, но не жди, что я каждый раз буду бросаться спасать тебя от последствий твоих действий.

– Я этого и не ожидал, сэр, – осторожно сказал Майкл. – И не буду. – Он помолчал и с трудом проглотил комок. – Но все равно, сэр, я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали. Вы всегда были очень добры ко мне.

– О Майки, Майки! – воскликнул Шаса, печально качая головой. – Если бы только я мог передать тебе опыт, который сам получил ценой такой боли! Если бы ты не делал точно те ошибки, что и я в твои годы!

– Я всегда благодарен тебе за советы, папа, – попытался умиротворить его Майкл.

– Ну хорошо, вот еще один бесплатный совет, – сказал Шаса. – Когда в следующий раз встретишь неуязвимого врага, не бросайся на него, размахивая кулаками. Тебе просто разобьют голову. Надо зайти ему за спину, пнуть в зад, а потом бежать со всех ног.

– Я запомню, сэр, – с улыбкой ответил Майкл, и Шаса обнял его за плечи.

– Я знаю, ты дымишь, как пожар в буше, но хочешь выпить, мой мальчик?

– Я бы выпил пива, сэр.

На следующий день Майкл поехал к Соломону Ндули на «Ферму Дрейка». Он хотел услышать его мнение о статье «Гнев» и рассказать о своем пребывании на Маршалл-сквер.

Но в этом не было необходимости. Ндули откуда-то уже во всех подробностях знал о его задержании и допросе, и Майкл обнаружил, что в редакции «Ассегая» он знаменитость. Почти все черные журналисты и работники редакции подошли к нему, чтобы пожать руку и поблагодарить за статью.

Как только они остались в его кабинете одни, Соломон возбужденно сказал:

– Нельсон Мандела прочел вашу статью и хочет с вами встретиться.

– Но его разыскивает полиция, он скрывается.

– После того что вы написали, он вам доверяет, – сказал Соломон, – и Роберт Собукве тоже. Он тоже хочет снова с вами увидеться. – Тут он заметил выражение лица Майкла; все его возбуждение схлынуло, и он негромко сказал: – Если вы не считаете это слишком опасным для себя.

Майкл колебался всего одно мгновение.

– Нет, конечно, нет. Я хочу встретиться с ними обоими. Очень хочу.

Соломон Ндули ничего не сказал. Он только протянул руку через стол и сжал плечо Майкла. Странно, какое удовольствие доставил Майклу этот жест – первый товарищеский жест, какой он видел от чернокожего.

Шаса повернул двухтурбинный реактивный HS-125, чтобы лучше разглядеть шахту «Серебряная река» в тысяче футов под собой.

Копер современный – не традиционные леса из стальных балок с выведенными наружу большими стальными колесами подъемного механизма. Здесь изящная бетонная башня, сплошная, высотой с десятиэтажное здание, а вокруг остальные постройки комплекса шахты, дробильная фабрика, фабрика по извлечению урана, завод по очистке золота – все построено с одинаковым вниманием к соображениям эстетики. Административный блок окружен зелеными газонами и цветочными клумбами, а за ним поле для гольфа на восемнадцать лунок, участок для крикета и поле для регби для белых шахтеров. К местному клубу и квартирам для одиночек примыкает плавательный бассейн олимпийских размеров. На противоположной стороне территории шахты – поселок черных шахтеров. И здесь по распоряжению Шасы традиционные ряды бараков сменили аккуратные коттеджи для старшего административного состава из числа чернокожих, а комнаты для холостяков стали просторными и удобными, скорее номера в мотеле, чем общежитие; здесь размещается пять тысяч работников, которых набирают повсюду: от Ньясаленда на севере до Португальского Мозамбика на востоке. Здесь также есть футбольное поле, и кинотеатры, и торговый центр для чернокожих, а между зданиями зеленые лужайки и деревья.

«Серебряная река» прорыта во влажной породе, и ежедневно миллионы галлонов воды, выкачанных из глубины, идут на нужды территории. У Шасы были основания гордиться.

Хотя ствол шахты пересекает золотоносную жилу на очень большой глубине – свыше мили от поверхности, – сама руда настолько богата, что, поднятая на поверхность, приносит огромную прибыль. И, что главное, цена на золото не может долго оставаться прежней, 35 долларов за унцию. Шаса был убежден, что она удвоится и даже утроится.

– Наш ангел-хранитель.

Шаса про себя улыбнулся, выровнял крылья HS-125 и начал подготовку к посадке.

– Из всех благословений, так щедро дарованных этой земле, золото – величайшее. Оно поддерживало нас в тяжелые времена и превращало хорошие времена в великолепные. Это наше сокровище и даже более того, потому что, когда отказывает все остальное, когда наши враги и судьба сговариваются, чтобы уничтожить нас, золото начинает блестеть особенно ярко и защищает нас. Поистине ангел-хранитель.

Хотя пилот компании, занимавший сиденье справа, критически наблюдал за его действиями: Шаса всего год назад пересел на реактивный самолет, – Шаса с привычной легкостью посадил быструю машину на длинную, голубую бетонную полосу. HS-125 выкрашен в серебристо-голубой цвет, со стилизованным изображением бриллианта на фюзеляже, точь-в-точь как старый «москит». Великолепная машина. Со своими восемью местами для пассажиров и с огромной скоростью она бесконечно практичней «москита», но иногда Шаса оплакивал потерю. Он налетал в старом «моските» свыше пяти тысяч часов, прежде чем подарить его Музею военно-воздушных сил; там, когда ему вернули боевую окраску и вооружение, «москит» стал одним из главных экспонатов.