Кай Умански

Ведьма Пачкуля и месть гоблинов

Глава первая

Утренние рассюсюкивания

Ведьма Шельма сидела за туалетным столиком и Собиралась. Глядя в засиженное мухами зеркало, она вертелась, надувала губы и мазалась разнообразными мерзостями из загадочных баночек и флакончиков. Столь важное дело требовало времени, сосредоточенности и, главное, тишины. Даже Шельмин кот, Одноглазый Дадли, знал, что, когда хозяйка Собирается, ей лучше не мешать.

Шельма приступила к сборам довольно давно, так что с основной работой было покончено. Все трещинки на лице замазаны, длинный нос напудрен до самого кончика. Она подвела глаза гадко-зеленым и прилепила устрашающие накладные ресницы из паучьих лапок. На щеках смачными кляксами красовались румяна.

Оставался последний и самый приятный штрих. Помада. У Шельмы глаза разбегались. Какой же из восхитительных оттенков выбрать? «Кровавую вуаль»? «Вареную свеколку»? «Сливу всмятку»? В конце концов она остановилась на своей любимой «Жабьей зелени». Сжав губы, она подалась вперед и медленно, очень-очень осторожно принялась наносить помаду. И тут…

— Э-ге-гей! Шельму-у-у-у-у-уся! Это я, Пачкуля. Войти можно?

Задорный крик сопровождался энергичным дубасеньем в дверь.

Шельма подпрыгнула, как ошпаренная кошка, и изобразила от подбородка до уха жирную жабье-зеленую полосу. Почуяв знакомый запашок, Одноглазый Дадли высунулся из своей корзинки и открыл единственный глаз.

— Не впускай ее, — посоветовал Дадли. — Потом сама будешь жалеть.

Слишком поздно. Дверь с треском распахнулась, и на пороге нарисовалась ведьма Пачкуля.

— Маскарад! — заявила она.

— Кто там рад? — переспросила Шельма.

— Я придумала, как нам Хэллоуин отметить, — объяснила Пачкуля, ворвавшись внутрь и захлопнув за собой дверь. — Надо устроить парад-маскарад. Не могла тебе об этом не сообщить. Слушай, подруга, у тебя на лице какая-то склизкая зеленая дрянь налипла. По-моему, это что-то дохлое. Да, у меня для тебя примирительный подарочек. Чудесные цветы. Сейчас поставлю их в какой-нибудь, что ли, кувшин.

Сияя улыбкой, она извлекла из-за спины три поникших одуванчика, сунула их под острый Шельмин нос и отправилась громыхать по шкафам в поисках «какого-нибудь, что ли, кувшина».

— Какая дерзость, — прошипела Шельма, рассматривая в зеркале погубленный макияж. — Заявиться сюда после всего. Какое нахальство!

— Прекрасный денек, не правда ли? — продолжала Пачкуля, сделав вид, что ничего не слышала. — Я проснулась и говорю Хьюго: «В такой денек как не навестить лучшую подругу!»

— Так, может, пойдешь и навестишь? — предложила Шельма ледяным тоном.

— Ой ладно. Я же тебя имела в виду.

— Меня? — возмутилась Шельма. — Я — твоя лучшая подруга? Это после того, как ты меня в тот раз обозвала? Ха! Не смеши.

Она раздраженно стерла со щеки зеленую полосу грязной тряпкой.

— А что, я тебя как-то обозвала? — удивилась Пачкуля.

— Как будто не помнишь. Размалеванной скелетиной. С лицом как у дохлой селедки. Кажется, так ты выразилась.

— Ах, вот ты о чем! Ну, ты ведь не могла на это обидеться? — пропела Пачкуля, сунув как попало одуванчики в ржавую консервную банку. — Я же не всерьез, глупышка. Я бы ни за что не оскорбила свою старую подругу. Свою любимую подругу. Вот. Твой букет. Правда, он миленько смотрится в вазе?

— Нет, — отрезала Шельма. — Не правда. Я не вчера родилась. Тебе от меня что-то нужно, Пачкуля?

— Что за глупости. Я хочу помириться, вот и все. Ладно, я извиняюсь. Прости-прости-прости. Давай я поставлю чайник, выпьем горячей болотной водицы и поболтаем, а? Я соскучилась, Шельмочка. Я жуть как скучаю, когда мы с тобой не разговариваем.

Шельма фыркнула и сердито тряхнула головой. Но вид у нее был уже не такой надутый.

— У меня столько новостей! — воскликнула Пачкуля, гремя чашками. — Я на славу потрудилась и придумала шикарное новое заклинание. Мусор теперь в безопасности. Я разобралась с охраной свалки. Хочешь, расскажу как?

— Не особенно, — бросила Шельма. Она не разделяла страсть подруги к вонючему старому хламу. С другой стороны, это ведь не она была официальной Смотрительницей мусора, а Пачкуля. Та свою работу обожала. Свалка была Пачкулиной радостью и гордостью. Она и жила совсем рядом, по адресу: хибара номер 1 в районе Мусорной свалки.

— Все равно расскажу. Я изобрела волшебную вонь-стену. Это просто нечто! Теперь вокруг Свалки — невидимая стена. Вонища такая, что без специальной магической формулы близко не подойдешь. А формулу знаю только я. Так что накося выкусите, налетчики! В этом году им и ножки от стула не достанется, помяни мое слово. Знаменитый ведьминский хэллоуинский костер взовьется до самых небес! Ну разве я не мерзкая старая пакостница?

— С этим не поспоришь, — согласилась Шельма.

— Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы защитить Свалку, — заявила Пачкуля. — И я не собираюсь делиться своим мусором со всякими троллями, привидениями и баньши. Это ведьминский мусор, и гореть ему на ведьминском костре, не будь я Пачкуля.

Пачкуля по праву гордилась своей свалкой — та пользовалась отличной репутацией. Три года подряд ее выбирали образцово-показательной, и, само собой, она была главным объектом налетов. Каждый год, в преддверии Хэллоуина, свалку атаковала всевозможная нечисть, собиравшая дровишки для хэллоуинского костра.

На Хэллоуин принято устраивать вечеринки и непременно разжигать большой, яркий костер. Ну а самым большим и самым ярким, всем на зависть, всегда был ведьминский хэллоуинский костер. Пачкуля всеми неправдами поддерживает эту традицию, поэтому накануне Хэллоуина безопасность Свалки становится ее первейшей заботой. Свалка обрастает табличками «НИ ВХАДИТЬ» и «ПОТУСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРИЩОН». Пачкуля в сопровождении маленького, свирепого хомяка, норовящего цапнуть нарушителей за ноги, регулярно обходит территорию дозором. Это вполне законно.

Но колдовство?

А вот колдовство уже против правил.

— Это против правил, — сказала Шельма. — Скелеты будут не в восторге. Не говоря уже про вурдалаков. Оборотни, сдается мне, тоже молчать не станут. Добром это не кончится.

— Все будет тип-топ, — уверила ее Пачкуля. — Ох, Шельма, не могу дождаться сегодняшнего сборища! На повестке дня — вечеринка, если помнишь. И угадай, чья очередь устраивать праздник