Илья Шаланда

Он. Перерождение

Глава 1

Он неспеша подымался по ступенькам старой пятиэтажки. Его цель — четвертый этаж, квартира № 14. Именно там сейчас происходит что-то важное, что-то очень чудовищное. Но время еще есть. Можно позволить себе маленькую роскошь: осмотреть подъезд.

Был ли здесь когда-нибудь ремонт? Он сомневался в этом. Тоже самое можно сказать и про уборку. Такой необычный запах. Словно аромат духов, скорее всего мужских, смешали с вонью мочи.

Он прошел еще один пролет. Почтовые ящики. Приятного синего цвета. Он остановился. Его внимание привлек почтовый ящик под номером 14. Ящик квартиры, в которую Он шел. На нем была наклейка: бедренная кость. А рядом еще одна, но уже сердце. Зеленое, словно заполненное гноем.

Он коснулся ящика и тот открылся. Видимо, давно его не вычищали, судя по количеству почты. Большая часть являлась рекламой, была и квитанция для оплаты коммунальных услуг. Его это не привлекало. Миг и вся бумага вспыхнула, кроме одного. Во всем этом мусоре оказалось письмо, с кричащей надписью: «Первый класс! Срочно!» Он раскрыл конвертер и достал оттуда письмо.

«Уважаемая Пенелопа Дауча,

С большим сожалением заявляем Вам, что Ваш сын Трэви Дауча не сможет больше обучаться в нашей школе. Его болезнь мешает общению со сверстниками, а периоды агрессивности пугают одноклассников. Дети не могут с ним общаться. А недавнее происшествие взволновало родителей. Мы не смогли урегулировать эту ситуацию. Родительский комитет потребовал исключение Трэви из школы. Думаю, так будет лучше для всех. Мы школа для обычных деток, не страдающими никакими психическими заболеваниями. Ему нужна работа с профессионалами. У нас таких нет. К письму я приложила выписку Трэви с характеристикой.

С наилучшими пожеланиями, директор школы Вероника Датер.»

Он положил письмо обратно в конверт и достал оттуда вторую бумажку. Это и была характеристика на юного Трэви. Директор знатно постаралась. Характеристика была превосходной. С ней можно было претендовать на работу в топовую кампанию, если бы не одно «но», написанное в самом начале: «в трехлетнем возрасте выставлен синдром Аспергера». Эта фраза кричала, она хотела, чтобы ее увидели, иначе как по-другому объяснить ее красный цвет?

Он вернул характеристику на свое законное место, а вот сам конверт решил прихватить с собой. Подымаясь дальше до своего пункта назначения Он пытался вспомнить, что же это за синдром такой. Что-то очень знакомое, ранее встречавшееся, но ускользающие из памяти. Книга — там должен быть ответ. В его руках появилась книга по медицине. Найдя оглавление, Он быстро пробежался по содержанию. Все не то. Осталось последняя надежда — раздел «Психиатрия». И тут Он вспомнил.

— Значит, аутизм. Интересно.

Он пришел. Перед ним дверь № 14. Обшарпанная с причудливым рисунком. Защитила бы эта дверь от истинной опасности? Нет. Доказательства были прямо перед носом: дверь была открыта. Правильнее сказать выломана. Он удивился. Еще только два часа дня. Неужели никто не слышал, как выламывалась дверь. Где милиция? Где хоть кто-нибудь, кто смог бы помочь?

Он вошел. В коридоре творился хаос: комод был перевернут, осколки стекла (в прошлом зеркало) лежали на полу. И видимо кто-то уже поранился, в виду наличия крови. Рядом лежала разбросанная одежда, преимущественно женская, но была и мужская. Подростковая, на парня лет 13–14.

Он пошел дальше, следуя кровавому следу. То была гостиная. Чистая, чуть старомодно обставленная, но уютная. Здесь хотелось остаться, отдохнуть, если не брать в расчет одну маленькую неприятность: тело женщины в центре комнаты. Молодой, одетой в цветастый халатик. Она еще была жива, по крайней мере, ее грудь еще слегка вздымалась, хотя и очень незаметно. Но его взгляд зорок.

Он подошел к ней и опустился на колени. С ее шеи текла кровь. И это неудивительно, учитывая огромный парез. Она судорожно пыталась прижать рану руками. Может, именно и это дало ей пару секунд дополнительно времени, чтобы просипеть:

— Сди…

Он ничего не понял, поэтому переспросил:

— Сди? Я не понимаю.

Она больше ничего не ответила. Только маленькая слеза скатилась по ее щеке, перед тем как сердце, лишенное крови, остановилось.

Он потянулся к ее лицу, чтобы по традиции, закрыть глаза, но почувствовал сильный удар по спине.

— Какого черта? — сказал кто-то сзади.

Он обернулся. Это был мужчина. Ровесник несчастной. Безумный взгляд и топор в руках. Больше ничего не обычного. Мужчина замахнулся топором, но привести в действие свой план не смог. Его тело поднялось и со всей возможностью скоростью влетело в стену. То ли по несчастливому стечению обстоятельств, то ли по чьему-то плану, упал он прямо на острие топора. Лезвие распороло живот, оголяя богатый внутренний мир мужчины. Он взвыл от боли. Погибнуть от своего же оружия. Как прозаично. В панике он вынул топор из своего живота.

— Это Вы зря. — сказал Он. — Топор причинил вам боль, ранил, но не давал вам истечь кровью.

Он стал приближаться к мужчине. На его лице был страх, глубокое непонимание происходящего. Охотник стал добычей. Мужчина попытался остановить кровь, давя на рану. Это имело небольшой успех.

— Кто Вы? — просипел мужчина.

— Я? Что же вы начинаете с таких тяжелых вопросов. Лучше сами ответьте на этот вопрос. Как Вас зовут?

— Марк, — ответил мужчина.

— Значит, Марк. Называйте меня Он. Хотел бы я сказать, что мне приятно познакомиться с вами. Но это не так. Вы убийца. Что такого сотворила эта бедная женщина, что вы ее убили?

— Она сбила моего сына.

Он улыбнулся.

— Его? — спросил он.

Без всякого предупреждения над трупом женщины появилась фигура мальчика, совсем юного. Если попытаться описать его двумя словами: улыбающийся озорник.

— Илья, сынок? — сказал мужчина.

Он не мог понять, что происходит. Но задуматься над абсурдом ситуации ему помешала фигура ребенка. Это была не правда. Мужчина понимал это. Его сын уже давно мертв. Но какая приятная эта было ложь. Может, перед смертью люди видят не свет в конце туннеля, а что-то приятное, что-то такое, что даже самые каменные сердца заставляет плакать от радости.

— Привет, папа. Как ты? —