Либерализм как слово и символ

Биллу ФРЕЙФОГЕЛЮ,

моему адвокату, если мне когда-либо понадобится таковой

«Захватить» такое слово, как демократия, — т.е. слово, которому свойственна эмоциональная привлекательность, — значит, по существу, обеспечить себе мощную позицию силы. А «сдаться» слову, вызывающему негативные ассоциации, — принять, например, термин идеология в качестве подходящего ярлыка для всего, что касается политики, — значит само по себе начинать с заведомо невыгодного положения.

Джованни Сартори

Демократическая теория

Обычный человек, неважно, простак или ученый, знает о тяготеющих над ним силах лингвистики не больше чем дикарь — о силах гравитации.

Бенджамин Уорф

Язык, мысль и реальность

Введение

После блестящей победы президента Рейгана, избиравшегося на второй срок, я оказался вовлечен в оживленную переписку с неким телезрителем из-за того, что без всяких возражений позволил одному из участников моей программы называть президента «хромой уткой». Автор письма требовал, чтобы я извинился за непозволительный выпад против популярного президента. Мое объяснение, что «хромая утка» — это вовсе не обидное прозвище, а определение политика, занимающего пост, который не может быть переизбран на должность, подвигло его на еще одно гневное письмо. В нем приводилось взятое из словаря Вебстера определение «хромой утки» как выборного должностного лица, продолжающего служить в оставшийся срок его полномочий после того, как он уже потерпел поражение. Меня выручил «Политический словарь» Уильяма Сафира, справочник «нового языка политики», в котором дано наиболее распространенное определение «хромой утки» как «чиновника, чья власть уменьшилась, поскольку вскоре он должен покинуть пост в результате поражения или законного окончания срока его полномочий» (курсив мой. — Р. Р.).

Вот вам пример того, как меняется употребление слов и как — если речь идет о политике — это может порождать великие страсти. В политике слова поистине подобны знаменам войн и революций — они должны развеваться, подвергаться обстрелу и иногда захватываться. В политической борьбе войны за слова не случайны, они занимают в ней центральное место — особенно в нашу эпоху, когда они многократно усиливаются посредством такого устройства, как телевидение.

В свое время демократы присвоили себе слово «справедливый» (например, в выражении «справедливая сделка»1). Точно так же республиканцы завладели словом «свободный» (например, в выражении «свободное предпринимательство»). За слово «новый» ведется борьба: во времена ФДР демократы выработали Новый курс, а республиканцы контратаковали, выдвинув лозунг «нового федерализма»2, или — в более близкие к нам времена — «новых возможностей».

Ни одно слово не реяло как знамя более горделиво, не обсуждалось более горячо и в конечном счете не громилось более решительно, чем слово «либеральный». Его первоначальная связь с простым словом «свободный» (латинское liber) затерялась в античности, поскольку в процессе путешествия во времени и через океан из Европы оно оказалось обременено меняющимся символизмом. Как и следовало ожидать, на протяжении многих поколений, пока на политической сцене господствовали либералы, слово «либерал» имело коннотацию «хороший парень»3. Когда, наконец, из небытия возникли консерваторы и взяли приступом бастионы правительства, они быстро придали этому слову коннотацию «плохой парень»4. (Судя по почте, которую я получаю, называть средства информации «либеральными» стало обвинением, не нуждающимся ни в каких дополнительных обвинительных актах.)

Небезынтересно вспомнить, что либерализм сыграл в истории существенную роль. Никакое другое слово — не считая более общих понятий, таких как «права», «свобода» и «справедливость», — не играло более важной роли в американском политическом движении. Рассказывая о том, что произошло со словом, Рональд Ротунда проливает свет на то, что произошло с Америкой. Это сделано с тщательностью, достойной учености историка. Может быть, однажды либерализм вернется, но сегодня эта книга служит ему эпитафией.

Дэниел Шорр

Глава 1. Символы в политике и праве

Введение

Древние осознавали важность слов. В Книге Бытия говорится, что Бог, после того как «образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных», перво-наперво привел их к Адаму, «чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым»5. Давать вещам имена — важное занятие. Эта книга — о наименовании вещей, о символах и ярлыках, о важности слов, о силе их воздействия и о том, почему люди борются за слова. В частности, это исследование особенного слова — «либеральный».

В современной американской политической и правовой истории либеральный ярлык оказался очень важным символом. И на протяжении большей части ее настоящего периода6, когда мы говорим о либеральных судьях, об американской либеральной традиции, о либеральных политиках, это прилагательное имеет положительную окраску. Как известно, не далее как в 1950-е годы покойный сенатор Роберт Тафт утверждал, что в действительности он является либералом: ярлыку консерватизма Тафт предпочел слово, которое тогда имело более привлекательные коннотации.

Похоже, что в 1980-х либерализм пребывает в замешательстве, и многие политики, прежде прикрывавшиеся ярлыком «либерализма», сегодня хотят его отбросить. На президентских выборах 1964 года, когда республиканская партия выставила Барри Голдуотера — очевидно консервативного кандидата, — ему противостоял действующий президент Линдон Джонсон, выступавший как либеральный кандидат. Тогда Джонсон и его «Великое общество» одержали оглушительную победу. Но всего два десятилетия спустя, на своих повторных выборах, не смущающийся собственного консерватизма Рональд Рейган одержал столь же оглушительную победу над кандидатом от либералов Уолтером Мондейлом.

За 20 лет изменилось многое. Фактически, изменилось больше, чем люди себе представляют, поскольку в большинстве своем не помнят, что в американской политике «либерализм» — относительно новый термин. Британские либералы давно остались в прошлом, но когда в начале этого века7 Либеральная партия доминировала на политической арене Великобритании, американских политиков, которые называли бы себя либеральными, не существовало. До тех пор, пока благодаря Франклину Рузвельту, победившему Герберта Гувера, либеральный ярлык не сделался важным словом в американском лексиконе; в то время оба, и Гувер и Рузвельт, объявляли себя истинными либералами, и борьба за это слово во многом определила содержание интеллектуального спора вокруг Нового курса. Оба политика старались завладеть им, чувствуя, насколько выигрышными являются связанные с ним положительные коннотации. Победил Ф. Д. Рузвельт, и с тех пор определение «либеральный» стало употребляться для характеристики представителей