Позаботься тут обо всем, пока меня не будет.

Землетрясение началось в три двадцать четыре утра, а закончилось через семьдесят три секунды. К четырем Глория Мендес убедилась, что серьезного урона ее квартира не понесла.

Пострадало совсем немногое. Чего наверняка нельзя было сказать о квартирах ее незамужних подруг, начавших ни с того ни с сего накапливать свидетельства своего одиночества: обрамленные фотографии ушастых, как Микки-Маус, племянников и племянниц; кожаные мини-юбки в изрядном количестве; сувениры, купленные на трех разных горнолыжных курортах, которые они посетили с тремя разными мужчинами. Сиамских котов и кошек, получавших имена наподобие Фонц или Джон Бон Джови — или их, подруг, воображаемых дочерей. Алексис. Саманта. Клэр. Вещицы, которые можно собирать без опасений, что ни один полоумный карапуз не поцарапает их, не разобьет, не подавится ими и не утопит в детском питании, отрыгнув его вперемешку с наполовину переваренной морковью.

По контрасту с жилищами подруг квартира Глории выглядела пустой. У нее даже зеркала в спальне не было. Чтобы полюбоваться своим отражением, ей приходилось идти в ванную комнату, а чтобы посмотреть, как сидят на ней «ливайсы», — вставать на цыпочки перед письменным столом.

Впрочем, такого труда она себе не давала, поскольку сидели они всегда превосходно.

Слово «спартанское» описывало ее жилье не очень точно. Она предпочитала другое — «нестесненное». Не обременяя себя сантиментами, Глория могла менять свою жизнь по собственному усмотрению; вольна была давать пристанище любому человеку — двум, трем другим людям. Глория считала, что после тридцати пяти одинокая женщина оказывается на распутье: она может либо надеяться на лучшее, либо смириться с судьбой. Однако смириться — значит проделать половину пути, ведущего к смерти, поэтому Глория предпочитала надежду.

А кроме того, в наше время женщины обзаводятся детьми позже, чем в прежнее. Двоюродная сестра Барб Оберли родила своих близнецов в сорок шесть. Что, впрочем, отдавало уже Ветхим Заветом.

Нестесненная, открытая для любых возможностей. Когда Глория отправлялась с подругами пить кофе, она временами казалась себе куда более легкой на подъем, чем те, кто ее окружал, возвышавшейся на дюйм-два над толпой.

Почти полное отсутствие лишних вещей имело и еще одну приятную сторону — облегчало уборку квартиры, а Глория любила завершенность во всем, строгий порядок.

Барб Оберли говорила, оглядывая ее стены: «Повесь ты на них хоть что-нибудь, заради Христа. А то начинает казаться, что тут Кубрик кино снимает».

Чувство юмора было у Барб развито сильнее, чем у других подруг Глории. Вероятно, это имело какое-то отношение к тому, что Барб давно уже была замужем, хоть Глория и не могла с уверенностью сказать, какое из этих двух обстоятельств являлось причиной, а какое следствием.

Второй, более слабый подземный толчок заставил Глорию добежать до двери и встать в проеме. А когда все закончилось, она пошла посмотреть, как чувствует себя кухня. И в кои-то веки порадовалась дурному качеству своей мебели. Дверцу буфета вечно заклинивало, и это спасло посуду от участи леммингов. Глория смела в совок осколки вазы и то, что осталось от стоявших на буфете банок и их содержимого. Под раковиной обнаружилась лужица отбеливателя, она вытерла ее, отставив подальше флакон «Виндекса». При смешивании этих средств образуются ядовитые пары, и уж если ей суждено умереть нынешним утром, она предпочла бы, по крайней мере, умереть стоя.

Радио поставило землетрясению пять с плюсом. «Калтех»[1]пока своего вердикта не обнародовал, но «кабинетные сейсмологи» (что бы сие ни означало) оценили его как не превысившее шести баллов по шкале Рихтера. Следует ожидать закрытия некоторых шоссе и правительственных учреждений. Следует ожидать перебоев в подаче электроэнергии. Следует ожидать перебоев в работе кабельного телевидения, телефонной связи и Интернета. Провайдеры сотовой связи обеспокоены возможностью повреждения вышек; проявляйте терпение, старайтесь дозваниваться, не исключено, что сотовая сеть вскоре заработает. Не покидайте ваших домов, если не почувствуете запах газа. Если почувствуете, то покидайте. Закон округа требует, чтобы все здания, построенные в последние пять лет, были оборудованы клапанами автоматической блокировки подачи газа; если вам не известен возраст вашего дома, рекомендуем выяснить его. На всякий случай пользуйтесь фонариками, а не свечами. И помните о том, что вторые и третьи толчки могут оказаться столь же, если не более, опасными, как первый, в особенности с учетом изношенности…

Глория выключила радио.

Она попробовала обзвонить подруг, выяснить, как они, однако городская телефонная связь оказалась отключенной. А вот сотовая, вопреки мрачным прогнозам радио, работала; Реджи оставил сообщение на ее голосовой почте. Хотел убедиться, что с ней все в порядке. Сейчас он страшно занят, но попозже, когда у него появится возможность потратить хотя бы минуту на телефонный разговор, попробует перезвонить ей.

Глория попыталась сама дозвониться до него — все номера оказались занятыми.

Возвращаться в постель никакого смысла не имело. Однажды проснувшись, она уже не могла убедить свой организм, что ему дается второй шанс поспать. Глория совсем было собралась залезть в ванну, и вдруг в голове ее всплыла записка Карла.

«Позаботься тут обо всем, пока меня не будет».

Статуэтки.

Она сжевала банан, оделась и отправилась в офис.

По краю тротуара прохаживались люди в халатах, немногочисленные впрочем, куря и крутя ручки транзисторов. Мужчина в одних полосатых пижамных штанах сидел, пощипывая струны гитары, на капоте «фольксвагена». С шеи мужчины свисали деревянные бусы, он развлекал свою подружку, хрипло напевая мелодию, бывшую, вспомнила Глория, популярной полгода назад.

Когда она проходила мимо, эти двое уставились на нее, словно желая спросить: «Какого хрена ты делаешь тут, одетая?» Она помахала им и продолжила свой поход по предрассветному, только что пережившему стихийное бедствие городу.

Глории никогда еще не случалось пешком одолевать две с половиной мили, которые отделяли ее дом от работы. Она переходила из делового квартала в жилой, а из него снова в деловой, пересекая чередующиеся очаги истерии и оцепенения. Рядом с «Беверли-центром» в унисон завывали разноголосые системы тревожной сигнализации нескольких десятков магазинчиков. Вспыхивали и сгорали искажаемые эффектом Допплера арии авариек, которые летели по бульвару Уилшир усмирять обратившиеся в гейзеры пожарные гидранты и горящие электропровода. Глория наслаждалась всем этим, шагая по тротуарам, разыгрывая редчайшую из ролей: пешехода в Лос-Анджелесе.