Алик Тишкин

Старьёвщик

— Пирожки! Горячие пирожки! С картошкой, с капустой, с мясом!

Зычный голос упитанной краснощёкой дамы мощной волной разносился по всей территории провинциального радиорынка. Иногда на зов прилетали желающие вкусить домашней стряпни железячники. Вопрос «почём?» легко выдавал неофита в этом закрытом тайном обществе, ибо завсегдатаи знали все цены наизусть.

Дама неспешно прохаживалась по торговым рядам, катая за собой железную двухколёсную тележку, на которой, как важный барин в золочёной карете, вальяжно ехал полуметровый бидон-термос, доверху набитый сочной стряпнёй. Рядом с ним, словно лакей на запятках, примостился термос поменьше, в котором плескался ароматный чёрный чай с душистыми садовыми травами.

Время от времени кто-нибудь из покупателей (а чаще — из торговцев) останавливал пирожочницу и совал ей в руку мятую купюру или несколько монет. Положив их в карман, дама открывала заветный бидон, и по рынку разлеталось божественное благоухание, органично дополнявшее голос по части рекламы продукции.

Этот рыночек располагался на территории танцплощадки в парке культуры и отдыха. Работал он всего два дня в неделю, в субботу и воскресенье, да и стояли там продавцы не целый день, а примерно с девяти до часу. Потом площадку освобождали, подметали, и вечером начиналась дискотека по строгим канонам лихих девяностых: со спортивными костюмами, кепками, пивком и мордобоем.

Впрочем, мордобой тут иногда случался и в утренние часы, когда какой-нибудь незадачливый воришка попадался на краже товара с прилавка. В те времена такие вопросы решались гораздо проще, чем сейчас, в двадцатые годы следующего века: без кучи справок, встречных исков и многолетних тяжб.

Продавали на рыночке всё, что имело хоть какое-то отношение к радиотехнике и электронике. Положив прямо на асфальт кусок полиэтилена, продавцы раскладывали на нём радиодетали, компьютерные запчасти, печатные платы, всевозможный инструмент… Самым же ходовым товаром были компакт-диски с пиратскими копиями игр, программ и музыки. Интернет в те времена в молодой стране был еще огромным дефицитом. К тем счастливчикам, у кого был Dial-up модем, часто приходила в гости толпа менее обеспеченных, но столь же охочих до новинок друзей. Затарившись ящиком пива, они могли всю ночь сидеть теплой компанией и смотреть, как неспешно движется полоска прогресса закачки. Одна песня, к примеру, могла качаться час, а то и два. А если, не дай бог, случался обрыв связи, то приходилось начинать закачку заново. Данное обстоятельство послужило причиной не одной тысячи нервных срывов, а также разбитых клавиатур и мониторов.

Как я уже сказал, интернет был тогда редкостью. По этой причине многие из завсегдатаев рынка приходили сюда каждый выходной день, но ничего не покупали и не продавали: они приходили сюда за общением. Рынок был своего рода клубом по интересам. Здесь можно было встретить и опытных инженеров, и студентов технических вузов, и простых любителей поковыряться в домашней технике; благо, техника тех времён ещё позволяла ковыряться в себе, а не была неразборным «кирпичом» и не разваливалась на атомы при первом прикосновении отвёртки.

Сидевшая на заборе танцплощадки ворона поприветствовала меня снисходительным «кар!». Я подмигнул ей в ответ и вошел в ржавые ворота, отделявшие реальный мир от обители мегаом и килобайт. Увесистый рюкзак за моей спиной покачивался в такт шагам, пока я неспешно пропихивался сквозь толпу на своё законное место. То и дело в мою сторону протягивались руки для пожатия. Вопросительные взгляды, полные надежд и ожиданий, каждые выходные протирали мою и без того замызганную куртку-олимпийку. Сегодняшний мой визит не стал исключением для неё.

Добравшись, наконец, до своего места у дальней от входа стороны танцплощадки, я снял с плеч рюкзак, поставил его на широкий бортик, шедший по краю танцпола, и начал не спеша раскладывать свой товар на чёрный полиэтилен. Первой пошла мелочёвка вроде модемов и звуковых карт. Затем — пара видеокарт. Ну и под конец увидели свет сборки для персональных компьютеров, состоявшие из материнской платы, процессора и опертаивной памяти. Мой рюкзак остался полон примерно на треть, но этот товар я не выкладывал на всеобщее обозрение, ибо предназначен он был для конкретных людей по предварительному запросу.

Не прошло и минуты с того момента, как все железки заняли исходную позицию, а ко мне уже подошла весьма колоритная троица студентов. Один из них был небольшого роста, примерно метр шестьдесят. Носил он джинсы и ветровку, и имел всегда весьма угрюмый вид. Казалось, он был обижен на весь окружающий мир (возможно, за то, что мир недодал ему сантиметров двадцать… роста, а не того, о чем обычно в таких случаях принято шутить). Впрочем, обида эта была напускная, поэтому легко снималась парой рюмок водки, ну или что там у кого с собой было на данный момент. Второй был полной противоположностью первого: рост под два метра, длинный серый плащ и абсолютная жизнерадостность, граничившая с придурковатостью. Он восторгался всем подряд: пением птиц, облаками в небе, а уж когда ему удавалось заполучить новое железо для компа или диск с новой игрой, парень был просто на седьмом небе от счастья. Наливали ему нечасто: зачем, если ему и так хорошо? Да и редко у кого был с собой такой крупный объём ценной жидкости, чтобы эти два метра безобразия хотя бы слегка почувствовали опьянение. Изюминки этой парочке добавляло то, что обоих их звали Димами.

Третий был среднего роста, примерно посередине между первыми двумя. На этом его нормальность тоже заканчивалась. Хоть и было ему всего около двадцати пяти, но по лицу можно было сказать, что перед тобой стоит профессор: носил он усы и тонкую прямоугольную бородку, волосы были аккуратно зачесаны назад и уложены на бриолин. В одежде парень придерживался двух диаметрально противоположных стилей, в зависимости от настроения. Иногда он ходил в потрёпанном костюме-троечке, разве что без пенсне. А иногда переодевался по последнему писку тогдашней провинциальной моды: в спортивный костюм ведущего китайского бренда «Абибас».

Перегаром же пахло от него всегда, независимо от надетого костюма. Степан (так звали этого молодчика), несмотря на относительно юный возраст, был одним из самых опытных алкоголиков в этой разношёрстной компании технарей. Возможно, этому способствовал тот факт, что учился он, в отличие от большинства местного контингента, в меде, и доступ к спирту имел неограниченный.

— Доброго здоровьечка, сударь! — поприветствовал он меня. Предки его были из питерской интеллигенции, от коих