— Так ты придешь, дорогая? Я буду ждать. И не вздумайприслать кого-нибудь из своих сопливых помощниц, я обижусь! — В слащавомголосе Тэга Педры проскользнули жалостливые нотки. — Мне нужна лично ты,лапочка!

Прижав телефонную трубку плечом к щеке, Тамзин Лоуренсрассеянно слушала его болтовню и продолжала просматривать фотографии, лежавшиена столе.

Одна из них показалась ей наиболее удачной для обложкиследующего номера журнала. У девушки, запечатленной на ней, были высокие скулы,впалые, как у балерины, щеки, пустые бесстыжие глазки и пухленький сексуальныйротик, который так и хотелось поцеловать. Поймав себя на этой мысли, Тамзинвздохнула: Боже, что же с ней происходит в последнее время, откуда этинездоровые желания? Она всегда считала себя гетеросексуалкой.

— Когда состоится эта тусовка? — спросила она,стараясь выиграть время, и была вознаграждена отчаянным стоном.

— Ты не хуже меня это знаешь, лапочка! Разумеется, вэту субботу. Не дай Бог, снова повалит снег! Это спутает мне все карты! Внепогоду публики всегда бывает меньше, чем обычно.

— Не самое удачное ты выбрал, однако, время длядемонстрации новых моделей, — заметила Тамзин, морща лоб и перелистываяеженедельник. Отметка об этом мероприятии в нем имелась. — Признаться, яне ожидала, что ты так скоро устроишь очередной показ.

— Это благотворительная акция. Сейчас моднодемонстрировать добрую волю и благие намерения. Весь сбор пойдет в фондКоролевского общества защиты животных.

Интонация Тэга обрела взволнованность примадонны, делящейсятворческими планами.

— Я арендовал демонстрационный зал в «Найтсбридже».Цена билета — двадцать пять фунтов, включая выпивку и закуску. Для тебя,разумеется, вход бесплатный, моя радость!

— Не знаю, смогу ли я вырваться, — неуверенносказала Тамзин. — Нужно успеть подготовить следующий номер дорождественских каникул, сроки поджимают, а работать некому: Кейт слегла сгриппом, Аманда забеременела.

— Залетела наконец-то? Слава Богу! Это удовольствие,как я понимаю, обошлось им с Сэмом в кругленькую сумму.

Тамзин улыбнулась, представив, как Тэг приглаживает свойзавитой белобрысый кокон, стараясь не испортить при этом свою супермоднуюприческу.

— Что может быть дороже ребенка? — заметила она сукором. — Впрочем, тебе затраты на детей не грозят.

— Мои дети — это мои новые фасоны, лапочка! Тынепременно должна прийти на этот показ. Я настаиваю! Послушай, Тамзин, ты ведьзнаешь, как это для меня важно! И не только в плане благотворительности. Мненужна реклама. Ты давно обещала опубликовать статью о моем творчестве в«Химере». Я так устал! Мне нужна моральная поддержка! А Бен, как назло, бросилменя, мерзавец!

— Как, опять? — Тамзин никогда не принималавсерьез его стенания по поводу очередной размолвки с любовником.

— Да, представь себе! И на этот раз — навсегда. Всекончено! Как говорится, финита, капут! Твоя бедная старая подружка сноваодинока.

Он почти рыдал, но Тамзин привыкла к его истерикам. Тэг былславный малый, но чересчур навязчив, ему требовалось непременно поплакатьсякому-то в жилетку. У него постоянно возникали проблемы с любовниками, смоделями, с изготовителями его костюмов, с сотрудниками или с журналистами. Онвечно переживал из-за пустяков и делился с Тамзин своими тревогами иопасениями, не находил себе покоя, ожидая публикации снимков его последнихработ в «Вог» или в «Эль», с трепетом ждал заметок и статей о своих творческихпоисках и находках.

Тэг был, безусловно, талантлив. В настоящий момент на Тамзинбыло надето одно из его творений — коротенькая юбочка из серебристого люрекса,самым выгодным образом подчеркивающая стройность ее талии и крутизну бедер.

Она еще не появлялась в этой обновке перед Тимом и моглатолько предполагать, как он отреагирует на нее. Скорее всего чертовскивозбудится, особенно если она наденет с юбкой чулки, подтяжки и пояс, а такжетрусики с вырезом в промежности. Разумеется, он не одобрит ее намерениепоявиться в таком виде на людях, — в последнее время его собственническиенастроения начинали ее бесить. Тамзин не привыкла, чтобы ей указывали, что ейследует надевать и с кем общаться. Она привыкла к самостоятельности за время,минувшее после разрыва с Мартином. Правда, подаренное им кольцо она сохранила,на память об их неудачной помолвке.

Она присела на сиденье вертящегося стула, обитое коричневойкожей, и скрестила ноги в черных колготках и в туфлях на низком каблуке. Ей нетребовались добавочные дюймы к ее высокому росту. Тэг даже умолял ее выступитьв каком-нибудь из его показов в качестве манекенщицы, — ее длинныестройные ноги приводили его в восторг, и он взахлеб убеждал ее, что она рожденадля подиума.

Продолжая рассматривать фотографии, Тамзин время от временибросала в трубку «да», «нет» или «неужели?», пока терпение ее не иссякло и онане сказала:

— Извини, Тэг, мне звонят по другому телефону. Я тебеперезвоню. Пока!

Ей действительно позвонил Тим. Уверенным мужественнымголосом он сообщил, что заказал на вечер столик в ресторане, и обещал заехатьза ней в восемь часов.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спросилон. — У тебя уставший голос. Я не переутомил тебя прошлой ночью?

Тамзин зевнула, прикрыв ладошкой рот, и подняла глаза кпотолку: его самоуверенность начинала ее раздражать. Тим искренне верил, чтоможет завоевать сердце женщины, доводя ее в постели до изнеможения.

— Нет, просто у меня сейчас аврал, — ответилаона. — Нужно успеть закончить работу до праздников.

— Тогда не буду тебе мешать. До встречи. Я тебя люблю!

— Пока, Тим!

Тамзин поспешно положила трубку на рычаг, испытываянеловкость от собственной черствости и многозначительного молчания Тима послеее последних слов, в котором ощущался немой упрек. Но она не могла заставитьсебя произнести те же слова в конце разговора, потому что не была уверена вглубине и искренности своих чувств к нему. Его голос больше не вызывалрезонанса в глубине ее женского существа, не отдавался сладким томлением вклиторе, не пробуждал в ней вожделения. Поужинать сегодня вместе было егозатеей, он решил таким образом отметить шесть месяцев со дня их знакомства.

Их свидания проходили главным образом в постели, на публикеони появлялись редко. Что же ее не устраивало в Тиме? Быть может, его очевиднаяпрямолинейность в сексе, отсутствие у него желания как-то разнообразить ихсовокупления? Он даже не задумывался над тем, устраивает ли ее его кавалерийскийподход к соитию.