Без всякой прелюдии он хватал ее за груди, нажимал наклитор, как на педаль газа в автомобиле, и, засадив в нее стручок, сразу жепереходил в галоп. Впрочем, ей это было не внове, так вели себя и все другие еелюбовники. Ни одному из них и в голову не приходило попытаться материализоватьее фантазии.

Тамзин порывисто встала и подошла к окну офиса,располагавшегося на третьем этаже особняка в стиле эпохи Регентства в центреУэст-Энда. Обледенелые голые деревья, похожие на скелеты, запорошенная снежкомтрава во дворе и парочка нищих, устроившихся на скамейке с баночками пива вруках, — все это не способствовало поднятию у нее настроения. Какая-тоусталая пожилая женщина с пакетами, наполненными покупками, присела отдохнутьна скамью. К ней устремились нахальные голуби в надежде, что им перепадуткрошки от ее сандвича. Женщина развернула упаковочную пленку и стала жевать.Лицо у нее оставалось унылым и утомленным.

Созерцая эту невеселую картину, Тамзин в очередной раззадалась вопросом, что с ней происходит. В последнее время она стала получатьбольшее удовольствие от мастурбации, чем от совокупления с любовником. Что это— психическое отклонение или сексуальная распущенность? Может быть, онаизвращенка?

Любовники всегда быстро ей наскучивали, возможно, потому,что она разочаровалась в мужчинах, когда-то представлявшихся ей богоподобнымисуществами. Она мечтала о героях, но вскоре обнаружила, что это колоссы наглиняных ногах, вернее — обыкновенные смертные. Потрясение оказалось столь велико,что ей пришлось обратиться за помощью к психоаналитику.

Тот объяснил, что это последствие безотцовщины, и был прав:после того как родители развелись, мать мешала ее общению с отцом. Родители ужедавно умерли, но она так и не освободилась от детских комплексов и нечувствовала себя независимой. Знакомая гадалка сказала, что в нее вселился злойдух и нужно его изгнать.

Она больше не идеализировала мужчин, розовая пелена спала сее глаз. Порой ей казалось, что она превратилась в циничную шестидесятилетнююстаруху, хотя лишь недавно отпраздновала тридцатилетие. Тамзин родилась подзнаком Весов, осенью, когда правит Венера — богиня любви. Так почему же до сихпор в ней не пробудилось это чувство?

Тамзин вздохнула и, вернувшись к столу, присела на его краешек,зябко поежившись. Отполированная столешница холодила промежность,разгорячившуюся под колготками и шелковыми трусиками. Ее вдруг окатило жаром,клитор ожил, требуя ласк.

Тамзин просунула под юбку руку и сжала свою упругую гладкуюляжку. Она медлила, раздумывая, не попробовать ли ей удовлетворить себя, неснимая белья? В офисе она была одна, и никто не помешал бы ей насладитьсямастурбацией, почувствовать, как атлас трется о половые губы и впитывает еесоки, как воспламеняется любовный бутон.

Срамные губы набухли и раскрылись подобно лепесткам дикойорхидеи. Беспокойство, не покидавшее Тамзин на протяжении всего дня, сталоневыносимым. Ей требовалось выплеснуть эмоции, предаться чистому сексу, неограниченному обязанностями и не омраченному чьими-то навязчивыми попыткамипревратить ее в покорную жену.

Она долго и упорно добивалась поста главного редактораэлитного журнала и не собиралась отдавать его без боя. Закалку она получила,еще учась в колледже, когда редактировала ежеквартальный журнал студенческогосовета. Тамзин не позволяла обращаться с собой как с человеком второго сорта иежедневно доказывала всеми своими поступками, что ни в чем не уступаетмужчинам. Работу она всегда ставила выше удовольствия и готова была неколеблясь пожертвовать едва наладившимися отношениями с мужчиной, если онугрожал ее карьере. Ох уж эти мужчины, вздохнула она и поморщилась.

Стоило ей только вспомнить о них, как один из представителейэтой враждебной части человечества, Майк Бишоп, сотрудник ее журнала, без стукавошел в ее кабинет, видимо, полагая, что его сногсшибательная внешность даетему право не церемониться с представительницами слабого пола, какое быположение в обществе они ни занимали.

— Нам нужно поговорить, — безапелляционно сказалон с порога.

— Разве Диана не предупредила тебя, что язанята? — строгим тоном спросила Тамзин, решив сразу же поставить наглецана место. Он мог застать ее за дискредитирующим интимным занятием, и тогда… Онагусто покраснела, представив, что бы случилось, если бы Майк застал ее за мастурбацией.Интересно, как бы он повел себя? По спине у нее пробежали мурашки.

— Ее не было в приемной, когда я вошел. Твоя святаясвятых осталась без цербера! — с нахальной ухмылкой ответил Майк, окинувТамзин своим коронным раздевающим взглядом, от которого млели все сотрудницыредакции.

Она почувствовала приступ раздражения, в основе котороголежало как ее несогласие с его воззрением на редакционную политику «Химеры»,так и неконтролируемое вожделение, которое он пробуждал в ней. Сексуальностьсочилась из всех его пор, и теперь у нее потекло из влагалища, а соскизачесались, кровь зашумела в ушах, а на виске набухла жилка.

Конфликт между ними продолжался уже несколько месяцев.Тамзин проводила феминистскую редакционную политику, Майк выступал за более мягкий,компромиссный подход. Они яростно спорили на производственных совещаниях, апотом избегали друг друга, терзаясь постыдным желанием вступить в половуюсвязь, но не решаясь признаться в этом.

Ощупывая взглядом ее волнующиеся груди, Майк проникновеннымбаритоном произнес:

— Я обожаю это время года, когда затихают суетныестрасти и люди задумываются о вечных ценностях, готовясь к Рождеству. Думаю,что и твоя верная Диана пошла в магазин покупать подарки к празднику. В концеконцов, она имеет на это право в обеденный перерыв.

— Тебе что-то нужно, Майк? — холодно спросилаТамзин, делая вид, что разглядывает фотографии.

— Я хотел поговорить с тобой об обложке, — сказалон, присаживаясь на стул напротив нее. — Ты видела фотографию Ясмин?

Тамзин взглянула в его жгучие карие глаза, способные, какпоговаривали в редакции, читать чужие мысли, и потупилась, сжав ноги.Любопытно, догадался ли он, какие мысли бродят у нее в голове? Может быть, онхочет овладеть ею прямо в кабинете? Ничего у него из этого не выйдет! Онабеспокойно заелозила на взмокшем кожаном сиденье и спокойно ответила:

— Да, я их видела.

— Ну, и каково же твое впечатление?

Майк продолжал сверлить ее насмешливым взглядом, понимающеухмыляясь.

Она почувствовала, как на щеках у нее выступают алые пятна,как это случалось с ней всегда, когда они с ним оставались наедине и заводилимногозначительные разговоры, полные открытых намеков, недомолвок идвусмысленностей. В такие мгновения между ними возникала невидимая связь, поканалам которой они обменивались флюидами, а воздух сгущался инаэлектризовывался.

— Она потрясающе эффектна, — наконец проговорилаТамзин.