Уже не впервые я выражаю признательность моемудругу Уиллу Дентону, живущему теперь в Билокси, штат Миссисипи, замногочисленные находки и огромное количество рассказанных им историй, которые илегли в основу этой книги; а также его милой жене Люси за гостеприимство,оказанное мне во время моего пребывания на побережье.

Благодарю также Глена Ханта из Оксфорда, МаркаЛи из Литл-Рока, Роберта Уоррена из Бог-Читто и Эстеллу, обратившую моевнимание на такое количество ошибок, какое я и представить себе не мог.

Лицо Николаса Истера было почти скрыто задемонстрационным стендом, заставленным новейшими радиотелефонными аппаратами. Ктому же он смотрел не в направленный на него объектив скрытой камеры, а куда-товлево, вероятно, на покупателя или на группу ребятишек, нависавших надприлавком с новейшими электронными играми из Азии. Хотя снимок был сделан срасстояния сорока ярдов и фотографу мешало множество прохожих на улице,отделявшей его от объекта, фотография вышла четкая, на ней было запечатленомиловидное мальчишеское, с резко выраженными чертами лицо. Истеру двадцать семьлет, это известно наверняка. Очков не носит. Никаких колечек в носу, стрижкастрогая. Ничего, что позволило бы заподозрить его в принадлежности к безумномуплемени фанатов-компьютерщиков, которые работали в магазине за пятерку в час. Вдосье сказано, что он служил здесь четыре месяца, а также что он —студент-заочник, хотя в радиусе трехсот миль не удалось обнаружить колледжа, всписках которого он числился. На этот счет он лгал, тут сомнений не было.

Это и понятно, ведь их разведка работала безупречно.Если бы парень действительно учился, они бы знали, где, как давно, чему онучился и хорошо ли, плохо ли. Уж они-то знали бы все. Он был служащим отделакомпьютеров в торговом центре. Ни больше ни меньше. Может быть, он собиралсякуда-нибудь поступить. А может быть, бросил учебу, но ему нравилось называтьсебя студентом-заочником. Вероятно, так он чувствовал себя увереннее, этодавало ощущение того, что у него есть цель в жизни, да и звучало солидно.

Но он не был студентом, ни сейчас, ни в обозримомпрошлом он никаким студентом не был. Так можно ли ему доверять? Всю этуинформацию люди, собравшиеся в комнате, обсудили уже дважды, дваждыостанавливались на его имени в сводном списке, в то время как на экраневысвечивалась фотография Истера. И почти пришли к общему мнению, что ложь егобыла невинной.

Он не курил — в магазине курение было строгозапрещено, — но видели (не на снимке), как он ел тако в кафе “Фуд гарден” вобществе коллеги, которая, потягивая лимонад, выкурила две сигареты. Судя по тому,что Истера это не раздражало, он не был ревностным противником курения.

Лицо на фотоснимке было худое, загорелое, губыслегка растянуты в улыбке. Белая рубашка с воротом без пуговиц на уголках,форменный красный пиджак, как у всех продавцов, элегантный полосатый галстук.Опрятный, поддерживающий хорошую форму служащий. Фотограф притворилсяпокупателем, который ищет некое редкое техническое устройство, и сумелпоговорить с Николасом. Тот произвел на него впечатление знающего, услужливого,обаятельного молодого человека с хорошей речью. В визитной карточке на егогруди значилось: “Помощник управляющего”, однако такие же визитки носили ещедва служащих, находившихся одновременно с ним в торговом зале.

На следующий день после того, как был сделанснимок, привлекательная девушка в джинсах вошла в магазин и, делая вид, чторазглядывает витрину, закурила.. Николас Истер оказался к ней ближе другихпродавцов, или “помощников управляющего”, или кем он там был. Он подошел кженщине и вежливо попросил ее погасить сигарету. Она притворилась, что ее эторасстроило, даже обидело, и попыталась его спровоцировать на ссору. Однако онпо-прежнему тактично и терпеливо объяснял даме, что в магазине приняты строгиеправила, запрещающие курение. Она может покурить где-нибудь в другом месте.“Вас раздражает курение?” — спросила девушка, выпуская дым. “Не во мне дело, —ответил он. — Курение раздражает хозяина магазина”. И он снова попросил еепогасить сигарету. Она объяснила, что хочет купить новый приемник, и попросилаего принести пепельницу. Николас достал из-под прилавка пустую жестянку из-подводы, взял у покупательницы окурок и загасил его. Минут двадцать они беседовалио приемниках, так как женщина никак не могла сделать выбор. Она бессовестнофлиртовала, и он явно воодушевился. Расплатившись за радиоприемник, онаоставила ему свой телефон. Он обещал позвонить.

Вся сцена продолжалась двадцать четыре минутыи была записана на маленький диктофон, спрятанный в ее сумочке. Пленку тожепрослушали дважды, пока на экране светилась фотография Истера, которую изучалисобравшиеся юристы и эксперты. Письменный отчет о посещении магазина былприложен к делу — шесть страниц, в которых описывались все подробности, включаяобувь (старые “найковские” туфли), запах изо рта (коричная жвачка), манеру речи(уровень студента колледжа) и то, как он взял в руку сигарету. По мнению авторадоклада, а она была опытна в таких делах, он никогда не курил.

Приятный тембр его голоса, профессиональноеумение уговорить покупателя и вести легкую беседу им понравились. Он казалсявесьма сообразительным и не был табаконенавистником. Не идеальный присяжный, ноприсмотреться стоит. Проблема заключалась в том, что им было слишком малоизвестно об Истере — потенциальном присяжном заседателе, значившемся в спискекандидатов под номером пятьдесят шесть. Очевидно, сюда, на побережье, он прибылменьше года назад, и они понятия не имели откуда. Его прошлое тонуло внеизвестности. В Билокси, в восьми кварталах от здания городского суда, он снялквартирку с одной спальней — у них имелась фотография дома — и поначалу работалофициантом в казино на берегу. Быстро вырос до крупье-банкомета в “блэк джек”,но через два месяца ушел из казино.

Вскоре после тога, как в Миссисипи былиофициально разрешены азартные игры, вдоль побережья в мгновение ока выросло сдюжину подобных заведений, весьма способствовавших процветанию региона. Сюда впоисках работы потянулись люди со всех концов, и было естественно предположить,что Николас Истер приехал в Билокси за тем же, за чем прибыли и десять тысячдругих искателей заработка. Единственной странностью казалось то, что онмоментально по прибытии зарегистрировался как избиратель.

Ездил он на “фольксвагене-битл” 1969 годавыпуска — фотоснимок автомобиля сменил на экране портрет самого Истера.Подумаешь! Самая подходящая машина для двадцатисемилетнего одинокого якобыстудента-заочника. Никаких наклеек на бампере. Ничего, что указывало бы наполитические пристрастия, общественную позицию или любимую спортивную команду.Нет и пропуска на стоянку колледжа. Даже выцветшей эмблемы казино. Машина неговорила о своем хозяине ничего, насколько они могли понять. Ничего, крометого, что он — почти нищий.