Маноло расплатился с водителем такси, вытащил из багажника чемодан и поднялся по ступенькам парадного крыльца своего особняка, расположенного на окраине Сиднея и обращенного фасадом к гавани.

Он еще не успел достать ключи, как дверь широко распахнулась.

— Добрый вечер, Маноло. Добро пожаловать домой.

Ничего себе «добро пожаловать»! За последние несколько месяцев вот уже третья няня собирается оставить их, а через час приедут тележурналист с оператором снимать о нем короткометражку — ведь он дал свое согласие еще месяц назад.

— Здравствуй, Сантос, — приветствовал он своего повара, который уже несколько лет жил в его доме и выполнял, ввиду отсутствия другого персонала, еще массу других обязанностей по дому. — Итак, няня уходит. Что же случилось на этот раз?

— У Кристины прорезаются зубки, и она плачет по ночам. Девушка заявила, что больше не намерена терять свое здоровье, просыпаясь по двадцать раз за ночь.

Маноло нервно провел по волосам.

— Понятно. Ну и где она?

— Собирает вещи, — ответил слуга с нескрываемой неприязнью.

— Ты нашел замену?

— Я пытался. Но в агентстве сказали, что все кадры в данный момент заняты и они смогут прислать подходящего человека только на следующей неделе.

— Ясно.

Придется самому заниматься этим. Как будто у него без этого мало забот!

— Нужно будет попросить Марию.

Мария, уже немолодая женщина, приходила к нему в дом убираться и помогать по хозяйству, но всегда заканчивала работу в четыре часа, чтобы успеть приготовить ужин своей собственной большой семье.

— Для меня есть какие-нибудь письма? — на всякий случай спросил Маноло, хотя все важные сообщения получал по SMS и электронной почте.

— Всю пришедшую почту я положил на обычное место, — ответил Сантос, как бы говоря, что у него нет привычки вмешиваться в дела хозяина. — Обед будет готов через полчаса.

Нужно еще успеть побриться, принять душ, поесть и переодеться перед приемом гостей. Но прежде он повидает свою маленькую дочурку и рассчитается с увольняющейся няней.

Маноло устало закрыл глаза. Что заставило его согласиться на съемки этого фильма? По правде говоря, он и сам не знал. Может быть, только то, что интервью будет брать Ариана Селестэ.

Эта невысокая тридцатилетняя женщина с пепельно-русыми волосами давно вызывала его интерес. Она была хорошо известной, уверенной в себе журналисткой.

Несостоявшаяся няня уже спускалась по широкой витой лестнице, когда Маноло начал подниматься. Подождав, пока она окажется на одном с ним уровне, он поинтересовался:

— Скажите, а премия не заставила бы вас передумать и остаться ненадолго, пока я найду замену?

— Нет. — Молодая женщина была настроена решительно, и ничто на свете не могло заставить ее задержаться в этом доме хоть на одну минуту.

Он мог бы настоять, ведь няня не предупредила его о своем уходе за неделю, как того требуют правила. Но ему не хотелось, чтобы за его дочерью смотрел человек, копящий в сердце раздражение и недовольство.

— Сантос заказал вам такси. Чек получите в агентстве.

— Прекрасно.

Ее краткий, почти резкий ответ вызвал неприязненный взгляд Сантоса. Это не укрылось от Маноло. Он посмотрел вслед недовольной девушке, подождал немного и, только когда услышал звук отъезжающего такси, повернулся и направился к лестнице.

Ребенок кричал так истошно, что его было слышно и на первом этаже. При приближении крик становился почти невыносимым. Взволнованный, Маноло вошел в детскую и наклонился над кроваткой.

Маленькое личико раскраснелось от крика, тонкие волосики разлохматились, пеленки были мокрые.

— Бедная малышка!

Услышав звук родного голоса, девочка затихла на мгновенье, а затем расплакалась с новой силой.

— Тише, маленькая. — Он вынул ее из кроватки и прижал к груди. — Сейчас все будет хорошо.

Поменяв пеленки и укачав дочку, так что она совсем утихла и закрыла покрасневшие глазки, он снова уложил ее в кроватку и подумал: моя девочка… но и ее тоже — как она на нее похожа!

Его бывшая жена любой ценой хотела получить его фамилию. И это ей удалось, подумал он мрачно, вспомнив, как она из кожи вон лезла, чтобы забеременеть от него.

Мысль, что его ребенок стал жертвой амбиций его матери, была невыносима для Маноло. Он не любил Ивону, но не бросил ее с ребенком на руках.

Он сделал ей предложение, от которого ее алчная душа не смогла отказаться. Она согласилась отдать ему ребенка, чтобы всю жизнь получать от него хорошие алименты. Их брак был заключен в мгновенье ока и вовсе не на небесах. Маноло получил отцовские права и тут же начал бракоразводный процесс. Все условия их сделки были указаны в договоре, который она подписала и глазом не моргнув, отчего он почувствовал отвращение к этой женщине, по сути продавшей своего собственного ребенка.

Через месяц после рождения Кристины Ивона погибла в автомобильной катастрофе, случившейся поздней ночью, когда она возвращалась домой со своей новой пассией после очередной вечеринки.

Маноло сразу же решил, что это не что иное, как Божья кара.

Его мысли прервал возобновившийся истошный крик малышки.

— Проголодалась, бедняжка? — догадался он и отправился на кухню.

Открыв большой холодильник, он увидел несколько бутылочек с приготовленной молочной смесью и вздохнул с облегчением. Несколько минут в микроволновке — и еда для ребенка согрелась.

Вернувшись в детскую, Маноло взял девочку на руки, сел в кресло-качалку и начал ее кормить.

— Бедняжка, — еще раз прошептал он, видя, с какой жаждой ребенок прильнул к бутылочке.

— Помощь не нужна? — В дверном проеме показалось услужливое лицо Сантоса.

— А что ты предлагаешь? — мрачно улыбнувшись, спросил Маноло своего преданного слугу.

Это был единственный человек, которому он доверял. Их связывала крепкая дружба, дружба, которая началась еще тогда, когда он подростком бродил по неприютным улицам Нью-Йорка, стараясь выжить. Маноло не любил вспоминать это время, но именно оно сделало его таким, каким он стал: выносливым, бесстрашным. Человеком, получившим хорошую профессию. Но для этого он был вынужден трудиться на трех работах, постоянно недосыпая и во многом себе отказывая.

Маноло посмотрел на часы и нахмурился. Пятнадцати минут недостаточно, чтобы побриться, принять душ и поесть, — значит, он опоздает.