Глава 1

Анита слегка дрожала, когда ей с трудом удалось забиться в угол подвального помещения. Было темно, сыро и страшно, но не страшнее, чем там, наверху, откуда слышались грубые шаги, пьяные крики с угрозами и звон бьющейся посуды. Возможно, в этом подвале жили крысы, но сейчас она просто не обратила бы на них никакого внимания, потому что мужчина сверху — Ральф, муж ее тети Джейн — был пострашнее даже стаи крыс.

Грубые ругательства, донесшиеся с потолка, заставили девушку съежится от страха, потому что среди бранных слов она отчетливо услышала свое имя.

Уже два года с тех пор, как ей исполнилось шестнадцать лет, она жила в семье родной тети, сестры ее матери. Два года назад родители Аниты погибли от рук индейцев племени апачей, по крайней мере, так сообщил шериф. Отец Аниты, Лионнел Хоффман, был священником и все время мечтал о том, чтобы обратить в христианство коренные народы Америки, но его мечте не суждено было сбыться. После нападения индейцев весь городок кишел оскорбительными замечаниями, что вера этого глупого «святоши» оказалась для него смертельной. Некоторые якобы очевидцы утверждали, что индейцы питали к священнику особенную ненависть именно по причине его христианской веры и поэтому решили уничтожить его и его семью. Так как их дом стоял обособленно от других домов, то нападений на другие дома просто не произошло, но все, жившие под кровом семьи Хоффман, были жестоко убиты, в том числе и ее младший братишка Лео, которому на тот момент было всего лишь восемь лет.

Анита осталась жива только потому, что в последние несколько лет жила далеко за пределами штата: в доме бабули Розы Хоффман. Родители отправили свою единственную дочь еще в возрасте четырнадцати лет присматривать за престарелой женщиной, потому что того требовал семейный и христианский долг. Анита попадала домой только два раза в год: перед Рождеством и на Пасху. Родители всегда праздновали Рождение и Воскресение Спасителя скромно, но трепетно. Анита ужасно страдала, когда приходилось их вновь покидать, но отец старался утешать ее, говоря, что она служит не просто бабушке, но и Господу Иисусу Христу.

А потом эта страшная новость об их кончине потрясла и перевернула ее жизнь. Бабуля Роза также не смогла пережить это и скончалась в возрасте 91 года. Вот так Анита в одно мгновение превратилась в круглую сироту, которую приютила тетя Джейн, живущая, по иронии судьбы, буквально в нескольких милях от территории племени апачей.

Девушка вошла в дом тети с опаской, и ее страхи быстро оправдались. Нынешний муж тети Джейн был страшным тираном, который каждую неделю, после получения заработка, устраивал попойку и начинал терроризировать домочадцев. У тети не было детей, поэтому всю силу террора пьяного дебошира несла именно Анита, ставшая, буквально, «грушей для битья».

Ральф бил посуду, ломал мебель и — самое страшное — все чаще пытался надругаться над девушкой, но до сего момента ей чудом удавалось избежать подобного насилия. Она не раз оставалась в синяках и с расцарапанным лицом, но от худшего Господь ее хранил. Тете Джейн тоже доставалось, поэтому с каждым днем ее все больше охватывала апатия к жизни и желание исчезнуть с этой земли.

Со временем Ральф стал пить уже несколько раз в неделю после трудового дня, поэтому Аните пришлось часто отлучаться из дома по вечерам. Она бродила по окрестностям, сжимая в руке Священное Писание — единственный подарок отца, и тихо со слезами молилась, пытаясь подавить свое душевное отчаяние и страх. Иногда она возвращалась домой уже за полночь, чтобы быть уверенной в том, что Ральф уже уснул.

Сперва ночь ее очень страшила, но потом девушка привыкла к ней, начиная ценить эти минуты за возможность молиться, наблюдать прекрасные закаты и яркое звездное небо. Она молилась о тете Джейн, но не могла заставить себя вернуться домой раньше полуночи.

Однако сегодня Ральф возвратился домой раньше обычного и был уже сильно пьян. Анита просто не успела сбежать из дома, поэтому спряталась в подвале, дрожа от страха. В руке она сжимала свое Евангелие и тихо молилась, чтобы Бог послал Своих Ангелов на помощь.

Ральф бушевал уже больше часа, но все чаще с его уст срывалось имя Аниты: похоже он ее искал. Девушка дрожала, как осиновый лист, и не зря: через полчаса дверь в подвальное помещение резко открылась, и грузный мужчина с безумными глазами ввалился в комнату. Анита поняла, что у нее почти нет шансов на спасение, поэтому не стала дожидаться, пока глаза Ральфа привыкнут к полумраку, а просто ринулась вперед, со всей силы оттолкнув его в сторону, и с быстротою молнии выскочила на улицу, трепетно сжимая Евангелие в руках и отчаянно убегая как можно дальше от этого пьяного зверя с человеческим обликом.

От ужаса она совсем не соображала, куда бежит, а просто неслась вперед, преодолевая холм за холмом, минуя россыпи камней и островки высоких кустарников. Так как Ральф пришел домой раньше обычного, то сейчас закат только-только начинал вступать в силу, и когда у Аниты просто иссякли все внутренние ресурсы, прекрасное зарево на горизонте обрело самый насыщенный оттенок.

Девушка измученно опустилась на траву у подножия очередного холма, и слезы боли и страха потекли по ее бледным щекам. Она уже не могла жить. У нее просто не было сил жить. Возвращаться в это логово настоящего монстра она не хотела, но и идти ей было некуда. Она крепче сжала Евангелие и сильнее заплакала, чувствуя, что сила ее отчаяния достигла своего пика.

— Господи, — тихо начала молиться девушка, — забери меня к себе! Прямо сейчас, прямо здесь! Пожалуйста, приди за мною!..

Она так мечтала увидеть Ангелов, которые с небес спускаются по ее душу, что закрыла глаза и попыталась их представить. Вот с небес льется свет, и прекрасные создания Божьи на могучих крыльях опускаются на землю, чтобы избавить, наконец, ее измученную душу от ужасных земных страданий. Анита даже начала слышать удивительную небесную музыку, льющуюся с Царства Божьего вслед за Ангелами. Эта мелодия была так прекрасна и в то же время так печальна, что у девушки защемило сердце. Она была словно отражением ее многострадальной жизни: такая же тоскливая, но в то ж время, преисполненная света и веры в Единого Сущего Бога. Мелодия казалась такой реальной, что звучала все громче и все виртуознее, переливаясь