КНИГА II

ГЛАВА XVII

Тюрьма - для Оскара Уайльда, английская тюрьма с ее скудной скверной пищей и убивающей душу рутиной для этого дружелюбного, веселого, красноречивого, изнеженного сибарита. Это - поистине испытание огнем. Что будет с ним после каторжных работ и заключения в одиночной камере?

Существует два способа принятия тюрьмы, так же, как принятия большинства вещей в этом мире, а между этими двумя крайностями - мириады вариаций: победит ли тюрьма Оскара, сломают ли его муки совести, позволит ли он ненависти отравить его душу, или же наоборот - он победит тюрьму, завладеет ею и использует в своих целях? Что победит - молот или наковальня?

Победа - это добродетель, она оправдана самой своей сутью, словно солнечный свет, а поражение несет в себе свое собственное осуждение. Но все мы попробовали на вкус горькую воду поражения, Шекспир говорит нам, что лишь «безграничная добродетель» может пройти по жизни победоносным шествием, а мы, простые смертные, не наделены безграничной добродетелью. Мириады превратностей в борьбе нащупывают наши слабости, проверяют нашу силу. Каждая победа показывает нам новую высоту, на которую еще сложнее взобраться, еще более крутую вершину божественных трудностей - таково вознаграждение за победу: она дарует герою всё новые поля битв, нет ему отдохновения по сию сторону могильной плиты.

А что же поражение? Что за сладость таится в ее горечи? Могу ответить: поражение - наша великая школа, наказание учит состраданию, так же, как страдания учат сочувствию. В поражении храбрые души учатся взаимодействию с другими людьми, испытуют свою дущу и ищут причину падения в своих собственных слабостях, никогда больше не берутся судить, а тем более - осуждать ближнего. Но, в конце концов, никто не может причинить нам столь много боли, сколь мы сами: тюрьма, каторжный труд и людская ненависть - что нам всё это, если мы становимся мудрее, добрее, подлиннее?

Охватывала ли вас скорбь после потакания своим прихотям и сладкой жизни? Много месяцев окружающие будут делать всё для того, чтобы вы плохо питались и лежали на жестких нарах. Вы не уважали окружающих? Вот люди не будут выказывать вам никакого уважения. Вы не переживали из-за чужих страданий? Вот вы будете мучиться, и никто не увидит ваши мучения: тюремщики и надзиратели, темные камеры станут вам наукой. Так что благодарите свою счастливую звезду за получаемый ежедневно опыт, потому что, когда вы усвоите урок и начнете применять его на практике, тюрьма превратится в убежище отшельника, каземат превратится в ваш дом, прогорклая баланда будет сладка на ваших устах, вы забудетесь на дощатых нарах сном без сновидений, словно малое дитя.

А если вы - художник, тюрьма станет для вас даже еще чем-то большим: невероятным опытом для жизни и романов, который дается лишь избранным. Как вы этим опытом воспользуетесь? Это - вопрос к вам. Это - прекрасная возможность. По правде говоря, тюрьма просторнее, чем дворец, богаче, а для нежной души это - гораздо более редкий опыт. Возблагодарите же духа, который направляет людей к этому божественному шансу, дарованному вам: отныне тюрьма станет вашей вотчиной, в грядущей памяти людей тюрьма будет неразрывно связана с вами. Остальные могут демонстрировать, что дарует человеку хорошая жизнь, а вы продемонстрируете, что с человеком могут сделать страдания, холодные и полные сожалений часы бессонницы и одиночества, горя и мучений. Другие будут преподавать уроки радости, а вся огромная преисподняя жалости, боли, страха, отвращения и несправедливости станет вашим королевством. Люди закрыли вас тьмой, словно занавесом, окутали вас самой темной ночью, но так ваш внутренний свет будет сиять лишь еще ярче. Конечно, при условии, что этот свет не погасили навеки.

Молот или наковальня? Как Оскар Уайльд примет наказание?

Мы не знали об этом несколько месяцев. Но он был по натуре художником, поэтому у нас оставался лучик надежды. Нам эта надежда была нужна. Снаружи сначала царил холод ненависти и презрения. Само упоминание его имени встречали отвращением или ледяным молчанием.

Один эпизод скажет о всеобщих настроениях больше, чем многие страницы инвектив или разъяснений. На следующий день после оглашения приговора Оскару мистер Чарльз Брукфилд, который, следует помнить, собрал свидетелей, что позволило лорду Куинсберри «обосновать» свои обвинения, при помощи мистера Чарльза Хоутрея, актера, устроил обед в честь лорда Куинсберри, чтобы отпраздновать триумф. На банкет пришли сорок англичан высокого социального статуса, пришли, чтобы отпраздновать крах и унижение гения.

Но остались еще в Англии настоящие люди - благородные, великодушные сердца. Помню ланч у миссис Джойн - кто-то сказал, что Уайльд наконец-то наслаждается своей пустыней, еще кто-то выразил сожаление из-за того, что наказание - слишком слабое, третий с видом знатока тонко и со спокойным самодовольством намекнул, что после двухлетнего заключения с каторжными работами человек обычно умирает или сходит с ума: оказывается, половина не выдерживает. Это во всех смыслах ужаснее, чем пять лет каторжных работ. «Понимаете, истощение и изоляция сломает и самого сильного из людей. Думаю, для нашего тщеславного говоруна этого будет достаточно». Мисс Мадлен Стэнли (сейчас - леди Мидлтон) сидела рядом со мной, ее утонченное чувствительное лицо омрачила печаль. Я не смог сдержаться, меня словно стегнули кнутом.

- Должно быть, так говорили в Иерусалиме после мировой трагедии, - заметил я.

- Вы ведь были его близким другом, не так ли? - многозначительно спросил деликатный гость.

- Другом и почитателем, - ответил я. - И навсегда им останусь.

За столом воцарилось ледяное молчание, а деликатный гость улыбнулся с осуждающим презрением и предложил соседу виноград, но тут ко мне пришли на помощь. Леди Дороти Невилл сидела немного дальше за столом, она не слышала разговор, но уловила тон беседы и догадалась об остальном.

- Вы говорите об Оскаре Уайльде? - воскликнула она. - Я очень рада, что вы назвали себя его другом. Я - тоже его друг, и всегда буду гордиться знакомством с этим самым блестящим и обаятельнейшим из людей.

- Леди Дороти, я хочу устроить обед в его честь, когда он выйдет из тюрьмы, - сказал я.

- Надеюсь, вы меня пригласите, - смело ответила леди Невилл. - Я с радостью приду. Я всегда восхищалась и любила его, мне ужасно его жаль.

Деликатный гость ловко сменил тему разговора, потом принесли кофе, и мисс Стэнли сказала мне:

- Жаль, что я не была с ним знакома: должно быть, он был очень хорошим человеком, если у него такие друзья.

- Во всяком случае, он