— Как… — что-то цепко впивается в грудь Алека, сжимая весь воздух в лёгких, и он осекается, не сразу находя силы взять эмоции под контроль, смотря на кровоточащую рану, которая по непонятным причинам не исцеляется. Но спустя пару секунд всё же берёт себя в руки. — Как это произошло?

У Марко нет на это ответа. Уставший и вымазанный по локти в крови после всего произошедшего, он выглядит довольно неважно, однако даже в таком виде создаёт впечатление решительной стойкости, которой Алек уже начинает лишаться.

— Прости, я… — Марко сглатывает и бледнеет, сложно говорить лучшему другу, что стоял и бездействовал, когда его близкий человек получил, возможно, смертельную рану. — Всё произошло очень быстро, мы были уверены, что вокруг чисто, когда один из военных начал стрелять из этого оружия.

Лидер Драговых бросает на стол с медицинскими инструментами странный пистолет. Алек видел уже его. Каждый военный, что встретился ему на этой базе, оборудованной под самую настоящую лабораторию, имел при себе два оружия: одно, что лежит сейчас перед ним — с жёлтой жидкостью в пулях; и вторым, что солдаты доставали лишь тогда, когда в их сторону мчались непонятные твари, которых никто никогда до этого не встречал, с белой гелеобразной жидкостью в пулях. Оба орудия, по-видимому, были разработаны специально, но что содержали в себе пока оставалось загадкой.

— Когда в Дама выстрелили, я не сразу предал этому значение, потому что он бы так и так исцелился. Думал, что важнее сначала обезоружить военного.

Которого, возможно, надо было убить на месте. Этого никто не произносит вслух, но каждый, стоящий сейчас в маленьком пространстве одного из медицинских блоков думает так же. Ещё до того, как они отправились сюда, было принято решение: смертных не убивать, а по возможности и вовсе отпускать. Никто не хотел переходить черту, стараясь не потерять человечность и не быть такими же безжалостными, как члены Ордена. Но проблема в том, что их человечность на самом деле была никому не нужна. Каждый, кто здесь находился из смертных, выбирал застрелиться, чтобы не попасть в плен или под когти монстров, которых Орден выпустил на свободу. Но, даже не смотря на это, они щадили смертных, пытаясь сдерживаться, когда теряли своих охотников. Главная задача стояла — вытащить Лену. И она с грохотом провалилась.

Алек смаргивает шоры из воспоминаний последних часов и отрывисто кивает, давая понять Марко, что согласен с его решением, в какую бы цену оно в итоге ни вылилось.

А вылилось в то, что перед его глазами сейчас умирает брат, и он понятия не имеет, как это предотвратить. Словно опомнившись, он быстро выходит из оцепенения и хватает в руки пистолет, разглядывая маленькие пули внутри него.

— Вероятно, это яд гибридов. — Он не уверен в заключении, но это самое логичное, что приходит на ум. Поэтому Алек продолжает думать в том же направлении. — Надо её вытащить, только так он начнёт исцеляться.

Марко, держащийся того же предположения, кивает, вот только есть одна загвоздка, которую не особо хочется озвучивать.

— Надо, но не получится. Пуля движется.

— Движется?

Алек поднимает недоумевающий взгляд на друга, и тот снова кивает. Правда, уже не с тем энтузиазмом, потому что каждая новость хуже предыдущей.

— Когда я понял, что Дам не исцеляется, догадался, что дело в самой пуле, и попробовал до неё добраться. Только вот не успел я сделать надрез, как её словно что-то привело в действие, и пуля сместилась. После третей попытки, я осознал, что Дам быстрее истечёт кровью от моих надрезов, чем от ранения, пока я буду пробовать угадать следующую траекторию.

Лицо Алека становится пепельного цвета, когда он опускает взгляд на бессознательное тело брата, лежащего на процедурном столе. Теперь ему становится понятно, откуда взялись эти порезы вокруг входного отверстия, которым он не придал сразу значения. В помещении воцаряется стальная тишина, пока Алек и Марко, уставившись на рану, просто стоят и смотрят, ничего не предпринимая. Но вдруг лицо старшего Белинского охватывает какое-то ярое озарение. Так резко, что он даже не успевает обдумать, что делает, решительно занося руку вверх, намеренный быстрее его переменить, но благо у всех полукровок имеется отменная реакция. Правда всё равно Марко получается перехватить его руку, когда уже выпущенные когти почти касаются кожи Дамьяна.

— Не вздумай! — выкрикивает тот поспешно, дабы предотвратить любое последующее действие со стороны Алека. — Вместо пули ты можешь вырвать что-то жизненно важное, без чего с ядом гибрида внутри Дамьян не протянет и минуты.

Алека словно резко отбрасывает назад, как от разряда тока. Он смотри на Марко каким-то совсем обезумевшим от разочарования взглядом. Как он сам не продумал последствия, едва ли не лишив брата драгоценных минут, которые он ещё в состоянии продержаться?

«Эмоции, сын, самое страшное оружие против самих нас», — звучат эхом почти забытые слова в голове, ненавистно спокойным голосом отца.

Неужели, он был настолько мудр, что знал такие простые на первый взгляд истины. Или это были его прошлые ошибки? Он надеется, что так оно и было, ибо признать, что отец являлся во всём идеальным, это то же самое, что всадить себе нож в сердце. Отец должен был хоть раз ошибиться за всю жизнь, иначе Алек действительно слишком жалок в сравнении с ним.

Он встряхивает головой, к черту отца. Самобичевание ни к чему, они разрушат его одним ударом, как шар для боулинга страйком выбивает все кегли. Сейчас он не имеет права даже допускать мысли о слабости. Дам. Надо сосредоточиться только на нём.

— Кто-нибудь остался из мед персонала? — приходит ему очередная дельная мысль в голову.

Марко слегка растерян, не совсем понимая, к чему тот ведёт, но всё же отвечает.

— Несколько лаборантов, они уничтожали записи, когда наши добрались сюда. Остальные учёные и врачи предпочли сгинуть, пустив себе пулю в голову, — лицо друга искажается мрачным отвращением. — Даже представить не могу, откуда в них столько преданности и патриотизма, когда работаешь над таким…

— Это не патриотизм, а скорее всего, хорошо мотивированный страх. Возможно семьями. Из того, что успел узнать, у главы Ордена свои рычаги управления над всеми. Другими же, кто не имел близких, он мог управлять с помощью способностей…

«Лены» остаётся непроизнесённым. Её имя встаёт поперёк горла, и он не знает, почему не может осилить даже просто произнести его вслух. Возможно, если допустит хотя бы задуматься о том, что здесь её нет, его уже ничто не удержит, чтобы вместо спасения брата, начать равнять весь окружающий эту базу лес с землёй, в поисках любых следов и зацепок.

Когда Алек в очередной раз заставляет себя отвлечься от мыслей про Лену, которые на самом деле его волнуют больше, чем он может себе позволить, чтобы не развалиться, поднимает голову, обнаруживая ещё более мрачное лицо друга. Очевидно, Марко хватило жалкого намёка, которым Алек едва ли обмолвился. Он знает, на что способна кровь Лены, к тому же, Мария внесла много ясности в умыслы Датского, которыми Алек поделился с ним.