Нано

1. Невидимая испанская пуля

Прикосновение дерм ко лбу всегда одинаковое. Прохладное, липкое, цепкое. Гель на горячей сухой коже дарит ощущение комфорта, но электрические импульсы вгрызаются в мозг ловкими быстрыми червями. Держат. Отслеживают реакцию на эмоциональные раздражители, состояние миндалевидного тела, нейронную активность, работают лучше любого детектора. Допрос это тихая пытка, пытка страхом, ведь только закон отделяет червей от того, чтобы вспахать твое серое вещество и вытянуть наружу любые данные.

Ты точно знаешь, насколько хлипкая это штука — закон.

Но он все еще работает здесь, в комнате с камерами, в глубине полицейского участка, со следователем, спокойно и четко задающим вопрос за вопросом.

Они говорили, что человеческое присутствие должно помогать, успокаивать невиновных, стимулировать их к подробным и честным ответам. Но полицейские часто выходили за рамки, игнорируя протокол допроса, мешая программам собственной агрессией или, наоборот, симпатией и желанием выгородить допрашиваемого... Так что их заменили изображением, объемной голограммой. Безупречно человечной внешне, и в этой безупречности — проблема.

Допрос — это всегда путешествие прямо по Зловещей Долине.

— Вы знали эту женщину?

Он показывает фото на большом планшете, прямо как человек, вместо того чтобы просто заменить свое изображение фотографиями и записями с места преступления.

— Да.

— Вы убили ее?

— Нет.

Ошибка. Ты не должен говорить так коротко и так спокойно. Ты впервые на допросе, так они должны считать. Ты впервые на допросе, и ты должен показывать страх.

— Пожалуйста, подождите... Это... — Ты мотаешь головой, закрываешь глаза. — Кристину? Серьезно? Мы друзья!.. Мы были друзьями!

Спасает то, что ты действительно ее не убивал.

И то, что никто не спросит: «Хм, возможно, это был невидимка?»

Хм, возможно, дыра сама нарисовалась на ее черепе? Небольшое отверстие с правой стороны, побольше — слева, точно так, как если бы Кристина и впрямь выстрелила себе в висок?

— У нее были причины свести счеты с жизнью?

— Нет... Нет, конечно, нет! То есть, я не знаю, но когда мы говорили в последний раз... — Ты шумно вздыхаешь, снова закрываешь глаза, снова мотаешь головой. — Это ее бывший. Больше некому. Он бил ее, я сто раз предлагал разобраться, но она отказывалась.

— О. — Голограмма цепляется за твою последнюю фразу. — И как бы вы разобрались, Вик?

Интересно, по какому принципу программа сменила обращение и как много она знает. Начинали вы с «Виктора Андреевича»... Она считает, что вы уже подружились?

Тебе никогда не нравились полицейские алгоритмы. Они уравнивают человеческие реакции, подцепленные червями, сводят сложные психопаспорты до наборов основных черт, — ты знаешь наверняка, ты видел их изнутри. И пусть лично для тебя это очень удобно — надо лишь выбрать подходящий сценарий поведения... Пусть это сто раз выгодно, но тебе не нравится представлять себя чем-то усредненным.

Списком характеристик.

Поведенческим типом.

Клише.

С тех пор как ты восстановил свою личность, все эти шпионские игры вызывают только приступы тошноты. С тех пор ты меняешь роли исключительно по собственному желанию... Но это все еще допрос — как раз тот случай, когда личное стоит засунуть подальше. Поэтому ты не «Джинн», ты не «Восьмерка», а Вик, как сказала программа.

Так как бы ты разобрался, Вик?

— Избил бы его, — неприязненно говоришь ты. — Просто. Избил бы. И что, обвините меня в неслучившемся? Может, если я сломал бы ему руку, Кристина бы выжила!

Это тоже правда. Не вся правда, но кормить червей надо аккуратно.

«Кристина, — сказал ты тогда, заметив на ее шее свежую ссадину. — Может, я все-таки встречусь с этим твоим... этим твоим. Ночью. Где-нибудь на улице. Никто не узнает».

«И что, предлагаешь мне лишиться своего лучшего клиента? — Кристина поправила воротник рубашки. — Ты знаешь, что он из банды. Сломанная рука тут ничего не решит».

«Сломанная рука, — повторил ты. — Да. Конечно. Сломанная рука».

Кристина посмотрела на тебя странно, впервые догадавшись, что под «встречусь» ее самый любимый завсегдатай мог подразумевать что-то посерьезнее обычной драки. Она подлила тебе виски бесплатно, в знак благодарности за заботу, и, быстро оглянувшись по сторонам, призналась:

«Думаю обратиться к Джинну. Только подкоплю немного».

От неожиданности ты поперхнулся.

«Правильно. Если тебе не хватает, я добавлю».

«Продолжай зависать тут по вечерам, и я буду считать, что это твой вклад в мою счастливую жизнь», — она рассмеялась, переводя все в шутку. Слишком гордая, чтобы принимать помощь.

Ох, Кристина, тебе стоило обратиться к Джинну сразу.

Он бы сделал тебе большую скидку.

Между «решателем проблем» и уличным виджиланте тонкая грань, и ты всегда старался ее не переступать. Первого защищают связи с бывшими клиентами, контракты и репутация, второй действует на свой страх и риск. В обычной жизни ты тоже придерживался простого правила — прежде чем помочь кому-то, убедиться наверняка, что эта помощь ему нужна. Снизить риск того, что твои благие намерения выйдут тебе же боком.

В тот вечер ты вдруг встал перед дилеммой. Кристина ясно дала понять, что действительно не против того, что ее бывший исчезнет с улиц Аркадии навсегда. Но ты в ее представлении не был тем человеком, которого можно попросить выступить против банды и не беспокоиться о последствиях.

«Ты хочешь обратиться к Джинну, но игнорируешь старого приятеля? — ты прижал руку к сердцу, изображая шок. — Я оскорблен».