Это окрасит всю его дальнейшую жизнь, подтолкнет к страннымрешениям, которые раньше ему и в голову бы не пришли. Это изменит егопредставление о чести и уменьшит преклонение перед героизмом. Это поможет емувыжить, но сделает несчастным.

"Сицилиец" Марио Пьюзо

В этот раз не было ни предварительного вызова, ни звонка.Просто на улице к нему обратился незнакомый малоприметный пожилой человек.

— Дронго?

Сразу стало ясно, что этот незнакомец так просто неотвяжется. И точно: он назвал пароль и попросил срочно вылететь в Москву.

— Вы ошиблись, — заупрямился Дронго, — я не тот, за кого выменя принимаете.

— Я не ошибся, — у незнакомца не дрогнул ни один мускул налице, — нам нужны именно вы.

— Кому это «вам»? — разозлился Дронго. — Я давно пересталиграть в ваши игры. И потом, бросьте эти глупые секреты и пароли. Я живу внезависимом государстве и, кажется, не давал обязательств работать нароссийскую разведку.

— Я из управления «С», — мрачно сообщил незнакомец.

«Нелегалы», — понял Дронго, что-то очень серьезное, если нанего выходят через работников этого управления.

— Это, видимо, подсказал вам психолог? — спросил он.

— Почему вы так решили? — На этот раз его собеседник чутьулыбнулся.

— Точно рассчитанный ход.

— Вы правы, — чуть помедлив, отозвался связной, — мыготовились к этой беседе.

— И вы действительно считаете, что я могу поехать в Москву?

— Уверен.

— Вы что, прокрутили на компьютере все мои предполагаемыедействия?

— А как вы думаете? — На них стали обращать внимание.Незнакомец повернулся к собеседнику. — Идемте отсюда.

Шагов двадцать они прошли молча.

— Можете, наконец, вы мне объяснить, что случилось? —спросил Дронго.

— Не знаю подробностей. Просто вы очень нужны.

— Варианты отказа, конечно, исключены?

— Да, — помедлив, сказал незнакомец.

— Что будет, если я все-таки откажусь?

— Я из управления «С», — жестко повторил незнакомец посленекоторого молчания.

— Понимаю. У вас есть приказ о моей ликвидации?

— Скорее нейтрализации, — быстро ответил незнакомец, — вы жевсе понимаете. Если операцию проводит наше управление, она строго засекречена.Возможность утечки информации должна быть полностью исключена. Мы обязаныпродумать все варианты.

— Что в данном случае означает ваш дурацкий термин«нейтрализация»?

— Мы передадим ваше досье в местную госбезопасность.

— Ну и что? — удивился Дронго. — Я никогда не работал противсвоей страны.

— Вы же умеете считать варианты. Вами заинтересуются. Дляначала за вами установят наблюдение, возможно, даже арестуют. При общейполитической нестабильности в вашей республике никто не будет долго разбиратьсяс русским шпионом и бывшим сотрудником Госбезопасности СССР.

— Вам не стыдно? — укорил Дронго. — Вы же отлично знаете,что все это не правда.

Собеседник промолчал. Они сделали еще несколько шагов.

— А если я расскажу, что вы меня шантажируете, — вдругвесело спросил Дронго, — или еще лучше, попытаюсь ликвидировать вас?

Незнакомец остановился.

— Вы с ума сошли?

— Почему? Действую вашими методами.

— Перестаньте немедленно, — связной разозлился, — я, гожусьвам в отцы, а вы надо мной издеваетесь.

— По-моему, это вы мне только что обещали кучу неприятностей,а теперь обиделись.

— Вы поедете? — в упор спросил незнакомец.

— Я должен четко знать для чего. Если меня приглашают дляработы против моей страны, я заранее отказываюсь. Хотя подозреваю, что радиэтого меня не звали бы в Москву. После последней операции в Австрии я былубежден, что более вам не понадоблюсь. Со мной поступили тогда не оченькрасиво.

— Я не в курсе, — виновато пожал плечами незнакомец.

Дальше они шли молча. Дронго вспоминал последние месяцы,наполненные унылым однообразием похожих друг на друга дней, свою командировку вАвстрию, смерть Натали. Позади целая жизнь, вернее, несколько жизней, прожитыхим за время командировок. Впереди не было ничего. Только длинные серые будни.

— Вы летите? — не выдержав, спросил наконец незнакомец.

— Подозреваю, что на компьютере с самого начала былзапланирован мой ответ. У вас хороший психолог. Когда мне нужно вылететь?

В Москве Дронго встретили прямо в аэропорту, чего раньшеникогда не случалось. Не выдав своего удивления, он позволил подтянутым молодымлюдям посадить его в автомобиль. Молчаливый водитель стремительно вывел машинуна трассу. С момента встречи не было произнесено и десяти слов. Лишь приотклонении от привычного маршрута Дронго позволил себе спросить:

— Мы едем не в Москву?

— Нет. — Сидевший за рулем не произнес больше ни слова, а онне стал более уточнять.

Они ехали около полутора часов, пока наконец не свернули влес. «Военно-спортивный комплекс», — прочел он на одном из дорожных указателей.Автомобиль осторожно съехал на небольшую дорожку. Через несколько минут ушлагбаума их остановил военный патруль. Внимательно проверив документы всехтроих, их пропустили дальше. Еще через несколько минут, войдя в дом, они былиуже у дверей кабинета. Сопровождавшие его работники осторожно постучали.

— Войдите, — раздался знакомый голос.

Они вошли в большую комнату. Дронго сразу узнал Родионова.Второй человек, сидевший за столом, был ему незнаком.

— Добрый день, t — Родионов крепко пожал ему руку, — я былуверен, что ты прилетишь. Свободны, — отпустил он сопровождающих. Когда за нимизакрылась дверь, он обернулся к незнакомцу:

— Позвольте представить, Дмитрий Алексеевич, — это нашДронго.

Незнакомец кивнул, протягивая руку. Рукопожатие былоспокойным и уверенным. «Бывший спортсмен», — отметил Дронго. Они сели за стол.

— Ты завтракал? — спросил его Родионов.