Я направилась к двери, Герберт застрял где-то между стеллажей. Не так я планировала этот разговор и вряд ли чего-то добилась. Но, быть может, Белами хотя бы задумается, и нам повезет.

— Вы уедете, Кортни, — донесся мне в спину его голос, — а нам жить рядом с вашей сестрой.

Я явно что-то пропустила за годы своего отсутствия. Кайлу никогда не любили, но не до такой степени. Что, если я не совсем адекватно оценила отношение к сестре и врагов у нее было больше, чем казалось на первый взгляд? Не мог ли сам Белами подбросить ребенка, чтобы оклеветать Кайлу? Эдмонд не выглядел последним подлецом, но не всегда люди являются теми, кем кажутся.

За спиной у меня хлопнула дверь — это Герберт вышел из магазина.

— Феерично, — мрачно оценил он короткий разговор с Белами, — я бы сказал, бесподобно. И чем ты думала, неся этот бред?

Я промолчала, не желая вступать с ним в новый спор.

— Что, Кордеро настолько гордые, что даже прощения нормально попросить не могут?

— Кайла не крала этого ребенка, ясно? Я сказала все, что хотела.

— О да, только Кайле это никак не поможет.

— То есть ты считаешь, что, если бы я рыдала у него в ногах, Кайле бы это помогло? Эдмонд Белами не дурак, и если не помогло то, что я сказала, не поможет ничего. Ты видел его дочь Стеллу, она могла наврать о том, что видела Кайлу?

— Зачем? — задал резонный вопрос Герберт.

— Не знаю.

— Рассказывай, почему Хейвен может мстить вам.

Я глубоко вздохнула. По правде говоря, я надеялась, что Герберт не вспомнит. Но память у него была отменная, и он словно только и ждал момента, чтобы спросить о Хейвен.

— Помнишь, как мы очень долго думали, что у меня не будет магии?

Герберт кивнул, он тогда уже работал на отца. Ему было… кажется, около двадцати семи лет. Поразительно — ему было двадцать семь, а мне всего тринадцать. Хотя, конечно, маги живут несколько дольше людей, но все же и у нас есть некоторые предрассудки.

— Тогда Кайла услышала, как он говорит с Кристалл. Он сказал, что, если моя магия не проснется, отправит меня в интернат в Адерфолле.

— Что? — пораженно спросил Герберт. — Ты серьезно? В интернат?

— Ты считаешь, это не в духе нашего отца? — усмехнулась я. — А мы вот с Кайлой поверили и не сказать, что обрадовались. Хейвен… Хейвен была подругой Кайлы, со мной она тоже неплохо общалась, но исключительно тогда, когда была в настроении. Иногда она открыто жаловалась, что я им мешаю. Им было по семнадцать, наверное, я была и впрямь слишком приставучей. Но, что важнее, Хейвен ненавидела свою магию.

— У Хейвен нет…

Я смерила Герберта взглядом, и он умолк, начиная что-то подозревать.

— Она ненавидела колдовать и не хотела быть ведьмой. Не буду вдаваться в детали, но Кайла подстроила все так, чтобы Хейвен оказалась у нас на чердаке и провела обряд. В процессе Хейвен потеряла сознание, а придя в себя, ничего не помнила.

— Вы что, забрали магию Хейвен?

Голос Герберта звучал пораженно. Такого он точно не ожидал. А я перевела дух. Рассказать об этом кому-то оказалось нелегко, а еще надо будет как-то объяснить Кайле и Ким, почему я все выдала Герберту, если уж так его ненавижу, как утверждаю.

— Кортни, вы с ума сошли? О чем вы думали? За такие ритуалы положена смертная казнь!

— Слушай, я этим не горжусь! Мы были детьми, а отец собирался сдать меня в приют. Мы просто перепугались.

— И забрали у Хейвен магию?! Богиня, Кортни, глупая ты девочка, о чем только думала?

— О том, что хочу остаться дома, — невесело хмыкнула я. — Хейвен ничего не помнила, у нее исчезла магия — не сразу, конечно. А у меня она появилась, и все были довольны. Если она вдруг вспомнила, то вполне могла отомстить Кайле, потому что заклинание читала именно она.

— Ким знает? — спросил Герберт.

— Да, нам пришлось ей рассказать — она видела, как мы колдуем. Мы поклялись никому не рассказывать. Ты первый, кто узнал об этом.

— Я чертовски польщен! — саркастично заметил Герберт. — Если Хейвен все вспомнила, удивительно, что вы вообще живы.

— Хейвен сегодня приходила и как-то очень странно выразилась. Мне показалось, она знает и пытается намекнуть на это.

— Тогда дела плохи. Если пойдет в прямую атаку, можем сделать упор на возраст и сроки давности, но все зыбко и зависит от того, кто будет рассматривать дело. Гораздо хуже, если Хейвен будет мстить вот так, исподтишка. Сейчас нет способа определить, не она ли похитила ребенка. Хорошо, что ты вообще сподобилась об этом рассказать.

— Только не надо меня отчитывать, — скривилась я. — Обратного ритуала нет, что сделано, то сделано.

— А ты бы провела его, этот ритуал? — вдруг спросил Герберт.

Ответить я не успела, так как увидела Ким, сидящую у ворот Кордеро-холла. Сестра сидела прямо на траве и была одета явно не по погоде. Сразу появилось ощущение чего-то нехорошего.

— Ким?

— Кортни! — Она подняла голову и вскочила. — В доме кто-то был.

— Что? — Мы с Гербертом переглянулись.

Он снял куртку и закутал замерзшую Ким в нее.

— Я читала, а потом услышала какие-то шаги, — тараторила Ким. — Сначала я подумала, что это вы вернулись, и вышла встречать, но никого не было в доме. Потом разбилось стекло, и я убежала.

— Где ты слышала звук? — спросил Герберт.

— На чердаке, — ответила Ким.

Она выглядела по-настоящему напуганной, и даже меня пробрала дрожь. А ведь раньше я считала, что напугать меня задача не из легких. Все эти записки совершенно выбили меня из колеи.

Кордеро-холл виднелся среди деревьев. Величественный и мрачный. Уже сгущались сумерки, на небе появились первые звезды. Несколько окон в особняке горели. Я точно узнала кабинет — забыла погасить там свет — и комнату Кайлы. Я позаимствовала платье у сестры, ибо сама взяла с собой всего два костюма и ни один из них не подходил для разговора с Белами.

— Стойте здесь, — бросил Герберт.

— Что? — Я встрепенулась. — Ты же не собираешься идти туда? Я с тобой!

— А с Ким кто останется?

— Я тоже пойду, — неуверенно произнесла сестра, на что Герберт лишь хмыкнул.

— Да, храбрые молодцы. Стойте здесь, я проверю дом. Эту ночь проведете у нас с Диналией, утром разберемся.

— А зачем проверять дом?

— А затем, что я так хочу, — отрезал Герберт и быстро направился по дорожке к дому.

Я закусила губу, чувствуя неясное беспокойство.

— Ты же вроде его ненавидишь, — сказала Ким.

— Ненавижу. Но, если честно, не уверена, что обрадуюсь, если его там убьют.