Дмитрий Иванович Скоробогатов

Однополчане

Товарищам по оружию — моим однополчанам, живым и погибшим в борьбе, тем, кто полной мерой познал трудную фронтовую судьбу, — посвящается эта книга.

Снова на фронт

Теплый летний вечер. Дорога на станцию идет то берегом озера, то ныряет в лес. Постепенно опускаются сумерки, шофер включает фары.

Кажется, только вчера я выписался из госпиталя, куда попал после боев за Сталинград, а уже позади и дни формирования бригады, и три месяца напряженных занятий в учебном центре — тактические учения, боевые стрельбы. Генералы и офицеры учебного центра, оперативно, творчески обобщая боевой опыт частей и соединений, прибывавших с фронтов на переформирование, вносили все новое, передовое в практику подготовки войск.

В учебном центре формировались артиллерийские дивизии, корпуса прорыва, не говоря уже об отдельных бригадах, полках и дивизионах. Совершенно новым и, естественно, наиболее сложным было формирование артиллерийских дивизий и корпусов прорыва, отработка способов боевого применения большого количества артиллерийской техники.

И вот дни учебы позади. Сегодня ночью наша 58-я гаубичная артиллерийская бригада в составе трех полков, вооруженных 122-миллиметровыми гаубицами образца 1938 года, отправляется на фронт.

Стемнело. Впереди показалась станция. Там вспыхивали огни, слышался глухой шум подходивших машин. В голубоватых мерцающих лучах прожекторов отчетливо выступали платформы с откинутыми бортами. Огневики без суеты, сноровисто и быстро перекатывали гаубицы на платформы.

Вместе с начальником политотдела бригады Г. С. Маркухиным я решил пройти вдоль состава.

— Что за непорядок! — долетел до нас знакомый голос командира 1229-го полка подполковника Л. И. Шейнина. — Куда вы, черт побери, лезете! — распекал он кого-то. — Сначала нужно поставить гаубицу!.. Задний ход!

Оказывается, шофер штабного автобуса Иван Назин поспешил загнать на платформу свою машину, теперь она мешала установить орудие.

— Подсоби, ребята! — виновато просит Назин. Машину окружили бойцы, шофер дал задний ход.

— Давай, братцы, поспешай, а то Гитлер вашего огонька заждался! — пошутил проходивший мимо пехотинец.

Кто-то из орудийного расчета выпалил в адрес Гитлера крепкое словечко. Все захохотали, улыбнулся даже нахмуренный Шейнин.

Откатили автобус, подали на платформу гаубицу.

— Молодцы! — похвалил Шейнин. — Быстрее закрепляйте орудие: скоро трогаемся.

А через несколько минут Лазарь Израйлевич помогал устранить неполадки уже на другом конце эшелона, уточнял с железнодорожниками время отправки. Командир полка заражал окружающих своей энергией. Все, кому приходилось общаться с Л. И. Шейниным, знали его как человека деятельного и очень требовательного. Я не ошибся, доверив ему руководство погрузкой и отправкой первого эшелона.

Наконец вся техника на платформах. Иду к своему вагону. Возле санитарного вагона два капитана медицинской службы — В. А. Скокан и Ю. А. Суворов — прощаются с врачом отъезжающего полка Зинаидой Костюковой. Они оба к ней неравнодушны, но Зина постоянно отшучивается, говорит, что война и любовь несовместимы. Да, для влюбленных война — трудная пора. И все же человек не может жить без этого светлого чувства даже в самую трудную пору.

Поравнявшись с врачами, я нарочито строго спросил:

— А вы, товарищи капитаны, что здесь делаете? Ведь ваши полки отправляются завтра.

— Да вот пришли помочь коллеге погрузить имущество, — смущенно ответил Суворов.

Девушка улыбнулась, я тоже.

— Ну наговорились? Можно отправлять эшелон? — пошутил я.

— Пожалуй, можно, товарищ комбриг, — в тон мне ответила Зина.

На станции ненадолго наступила тишина. Стало слышно, как в соседней деревне высокие девичьи голоса выводили грустную песню. Повеяло мирным, довоенным временем, словно вернула эта песня нас в родные края, к людям, близким сердцу.

Вспомнилось детство, маленький городок Ветка на Гомельщине, леса, окружавшие его, в которых мы всегда находили отраду. На полянах там росли, как мне казалось, сказочные цветы, из-под листьев то и дело выглядывали крупные алые ягоды земляники, вокруг раздавались чудесные птичьи голоса. А сколько бывало радости, когда в осеннюю пору найдешь белый гриб — крепкий, бархатистый, с коричневой шляпкой и чистой округлой ножкой!..

С того времени миновало много лет, но впечатления детства по сей день со мной...

Тишину прорезал резкий звук горна.

— По вагонам! — раздалась команда.

Прозвучал свисток дежурного по станции. Тяжелый состав, медленно набирая скорость, двинулся на северо-запад.

На следующий день должны были отправиться на фронт и остальные полки бригады.

...Из-за дальнего леса показалось солнце. Его первые, неуверенные лучи скользнули по зубчатым верхушкам деревьев, заглянули в вагон.

Просыпались, негромко переговаривались офицеры. Из глубины вагона потянуло табачным дымком.

— Доброе утро, товарищ подполковник, — обратился ко мне начальник штаба бригады майор В. И. Дуданец. — На северо-запад катим. Кажется, прямо к моей мамаше.

— Выходит, Виктор Иванович, едем по вашему заказу, — раздался позади нас насмешливый голос начальника контрразведки бригады майора М. Д. Белова. — Узнали в Ставке, что у вас мамаша в Ленинграде, ну и решили порадовать.

В характере майора Белова как-то удачно сочетались суровая непреклонность, душевность и мягкий юмор. Где Белов, там всегда было отличное настроение.

— Судя по тому, как забираем на северо-запад, путь наш лежит к Ленинграду, — не сдавался Дуданец.

Во второй половине дня мы проехали Вологду и Череповец. Еловые леса стали сменяться болотами, низкорослым ольшаником.

— Да, теперь ясно: едем к Ленинграду, — уверенно сказал Белов. — Трудненько нам придется. Соединение-то наше новое, необстрелянное...

— Какое же необстрелянное, если одна треть наших артиллеристов уже побывала на фронте! — горячо возразил Дуданец.

— Так ведь одна треть!

Они заспорили. Все находившиеся в теплушке окружили их плотным кольцом. Я молчал, однако беспокойство Белова передалось и мне.

Действительно, одна треть личного состава бригады прибыла к нам из госпиталей, значит, уже побывала под огнем. Мы получили 1500 моряков Тихоокеанского флота — смелых, стойких бойцов. Эти люди составили ядро бригады. Остальной же народ в военном отношении был совсем неопытный, хотя и пожилой, как говорится, свет повидавший. Да и срок формирования бригады оказался слишком коротким.

— Но ведь наш командный состав с первых дней войны на фронте, — вмешался в спор начальник политотдела Г. С. Маркухин. — Это же имеет решающее значение.

К мнению начальника политотдела мы прислушивались особенно внимательно. Призванный в действующую армию в 1942 году из запаса с должности секретаря райкома партии одного из районов города Рязани, он пользовался в бригаде большим авторитетом. Отзывчивый и общительный,