Венчалась Катерина с Черным Пашой, в миру Дмитрием Гапоненко, солнечным июльским днем в небольшой церквушке на Тамани.

Невеста выглядела по-довоенному роскошно: платье из дорогого шелка, фата — белое облако вокруг темных вьющихся волос, на шее колье — состояние! А что грустна молодая, так многие невесты грустят, хотя такой красавице грех печалиться! Самая хороша и идет не за старика или урода колченогого. Жених — ей под стать! Стройный, чернявый, глаз орлиный; костью не широк, но сила чувствуется — чуть повернулся, мышцы под пиджаком забугрились. Богатый, видать! Золотая серьга в ухе, на руке перстень массивный, золотой…

Так шептались немногочисленные прихожане, зашедшие поглазеть на странную свадьбу. Не то чтобы уж совсем необычную — до войны и побогаче видели, — но теперь люди от такого отвыкли, вот и дивятся…

Дружки у жениха тоже вызывали интерес: кто такие, откуда? Одеты небедно, а все будто вразнобой. Будто наспех похватали кто что, да и напялили на себя. Плечами украдкой поводят — непривычно им, может, в такой одежде? А тот, что постарше, ещё и рожей на каторжника смахивает, так и зыркает по сторонам, словно не в церкви, а на большой дороге…

Еще к этой компании парнишка не подходил. Тот, что норовил к невесте поближе держаться. Видно, брат. Невеста нет-нет, да и взглянет на него, а он ровно старше её, а не пацан сопливый. Похлопывает её по плечу: мол, не бойся, я с тобой!

А был это Алька. Юный цирковой акробат Арнольд Аренский, которого они с Катериной договорились выдавать за младшего брата. Но за два месяца жизни в лагере Черного Паши, а потом и в дороге — опять в дороге! — они так привыкли держаться друг друга, что и впрямь стали родными.

Контрабандист Батя добился-таки своего: уговорил атамана снарядить отряд на поиски месторождения алмазов, которые тайком от правительства разрабатывала где-то в горах секта духоборов, добывая средства на самое широкое распространение своей религии.

Черный Паша долго не соглашался идти неизвестно куда, но точно известно — в осиное гнездо каких-то сектантов

— Что за духоборы?! — кричал он. — Даже точно не знаешь, кто они такие? Бабник рассказывал, будто это солнцепоклонники, а Синбат вроде от Флинта слышал, что они называют себя — слуги Арала.

— Вот видишь, дыма без огня не бывает! Значит, есть они на самом деле, а как себя называют — нам один черт! Ты лучше на алмазы взгляни! На них не то что лодку — флотилию купить можно.

Разговор о лодке возник у них не случайно: отправленная в Стамбул с товаром фелюга сгинула в море. Вроде уже турки рассказывали, что за сопротивление команды военным — то ли немцам, то ли англичанам, пытавшимся остановить лодку, — её экипаж был расстрелян в упор. Только двух женщин-пленниц на борт подняли…

Жалко было, конечно, ребят, но Черный Паша порадовался, что сгинул с ними и ненавистный ему хахаль Катерины, из-за которого у них никак не налаживалась жизнь.

Первая большая любовь Черного Паши все больше затягивала его в свой омут. Если говорить откровенно, ему вовсе не нужны были эти стекляшки! У него уже сейчас имелось достаточно, чтобы безбедно прожить с Катериной всю оставшуюся жизнь. Он никогда не был жадным, но раньше, когда богатство само плыло ему в руки, грех было не брать. Теперь же в жизни у него было нечто куда важнее любого богатства…

Черный Паша согласился на уговоры Бати в надежде, что Катю это отвлечет, заставит забыть о том… бывшем. И она наконец перестанет сопротивляться и откроет для него свою душу! Вот как, волк заговорил о душе? Или это вовсе не его шкура?

Никому не удавалось переубедить Батю в том, что Ян не знает место, где цветные алмазы добывают. Вот почему хлопец не хочет об этом говорить, вопрос!

— Не знаю я! — тщетно твердил ему тот. — Сам случайно нашел, в детскую куклу были зашиты.

Но кто из посторонних стал бы искать… в детской кукле?! Тем более, он сам рассказывает, слуги Арала переворошили у убитых ими все вещи!

— Хорошо, где ты нашел этих убитых? Вот карта, покажи!

— Да не разбираюсь я в картах! — отталкивал его руку Ян, всерьез начиная злиться. — У кого бы я спросил, как это место называется? Лес и лес! Шли с Марго куда глаза глядят…

— Везет же дуракам! — сплевывал Батя.

— Отстань от него, Батя, — вмешивался Черный Паша. — Не понимаешь, какая опасная у тебя затея? Мы с тобой всякое видели, да и сами не ангелы, но чтобы вот так: оставить за собой двенадцать трупов, и даже грудного младенца не пожалеть!.. Может, на них надо дивизию снаряжать?

— Не думаю, что ты боишься, — упрямо твердил Батя. — И вряд ли они такие уж страшные! Оружие в руки не берут — грех. Для таких дел, говорят, из самой Индии какой-то редкий яд привозят. Это как бы гневные слезы ихнего бога. Убивает в один момент! А перед смертью человека такое блаженство охватывает! Мол, радость от встречи с богом. Так что убийство они вовсе убийством не считают. Всего лишь наказание за непослушание…

— Черт побери, Батя, рассказываешь какие-то сказки, а я, дурак, тебя слушаю. Ну подумай, если они никого не оставляют в живых, то откуда о них такие подробности известны?

Похоже, у любителя алмазов был на все готов ответ:

— А случилось так, что двоих человек посылали в Индию за слезой Арала. Один — самый что ни на есть преданный сектант, а другой — обычный человек, рудознатец; он раньше на прииске работал, так его сектанты выкрали и к себе увезли. А по тем местам, где они шли, чума свирепствовала. Мор людей как косой косил! Сектант и заразился. А мужик обрадовался и — дай бог ноги! Бежал без оглядки до самого Екатеринодара — там у него сестра жила. Недолго, правда, задержался, чтобы слуг Арала на неё не наводить, и дальше побежал. Больше она ничего о нем не слышала. А мы с нею соседями были, вот она и поделилась…

— Хорошо, допустим. Теперь объясни, как можно убить двенадцать человек, чтобы никто не проснулся и за оружие не схватился? Ведь они нападения ждали… Может, в погоню за беглецами целый отряд отправляют?

— Всего трех человек. У каждого — пузырек с ядом, и в нем золотая игла. Все, что сектанты зарабатывают, принадлежит богу Аралу, потому тот, кто на эту собственность покушается, должен умереть!.. Слуг Арала, богатства ихнего бога охраняющих, с детства учат бесшумно передвигаться. Так к тебе подкрадется — сучок под ногой не треснет! Кольнул иглой и исчез. А ты и не заметил, как умер…

— Ну и пакость! Катя, ты слышишь? И он ещё предлагает нам идти в этот гадюшник!

— Нелюди они, — хмуро вымолвила Катерина, близко к сердцу принимавшая всякую несправедливость. — У них, видать, много горемык в неволе мается, раз для свободы жизни не жалеют! Если мы сможем из бесовского плена христианские души вызволить, думаю, нам зачтется на том свете!