Алёна Селютина

И жили они долго и счастливо

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

В книге встречаются сцены курения. Курение вредит вашему здоровью.

© Алена Селютина, 2024

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

* * *

Моей семье.

Спасибо, что выбрали и продолжаете выбирать меня

Сказка первая, в которой жили-были…

У меня жена умная,У меня душа разумная.У ей походка павлинная,Тиха речь лебединая.Очи ясного сокола,Брови черного соболя.Русская народная песня

Глава 1

Шлеп, шлеп, плюх…

– Ай, больно же! Тьфу ты… Вот и поужинала…

– Обойдемся без привала?

– Кош, ты роешь себе могилу.

– Здесь даже рыть не надо…

– Может и так, но факта это не отменяет.

– Останавливаемся?

– Да.

Очередной комар размером с небольшого мамонтенка сел на спецовку, бодро проткнул рукав и приступил к трапезе. Василисе захотелось разреветься. Настроение было отвратительным, еще когда они подходили к болотам, теперь же вдобавок чесалось и зудело все тело: не помогали ни репелленты, которыми она облилась более чем щедро и которые отчаянно воняли, ни березовый деготь, в котором был вымазан платок, завязанный на запястье. Комарам было хоть бы хны, зато внезапно выяснилось, что вся эта дикая смесь отпугивает Кощея, подтверждая тем самым его репутацию отъявленного кровопийцы. Все то время, что они шли по болоту, Кощей старался держаться от нее подальше, ворча, что у него дыхание перехватывает. Колдовать он запретил, рассудив, что если на болоте расставлены ловушки, то магия их активирует. Однако на комаров не жаловался, и для Василисы это стало вторым доказательством того, что они признали в нем своего.

Вообще же комары, кажется, были единственными, кто остался среди трясины. Тишину нарушали лишь их писк и жужжание да редкий звук лопающихся пузырьков метана. Не было слышно ни птиц, ни животных. Лес вокруг словно вымер. А воздух сгустился, давил на грудь, и по мере продвижения вглубь топей дышать становилось все тяжелее и тяжелее. Они слонялись по этому болоту уже почти полтора часа и пока ни на что не наткнулись. Давно не ездившую на вызовы и отвыкшую от подобного Василису это нервировало.

Она выбралась на ближайший сухой островок, прислонилась спиной к трухлявому пеньку и прикрыла глаза. Над головой мгновенно сгустилась темная тучка. Даже сквозь москитную сетку это выглядело жутко.

– Кош, сделай что-нибудь, – попросила она.

Кощей хмыкнул, порылся в многочисленных карманах своей спецовки, нашел лучину, поджег щелчком пальцев и воткнул в землю. Сизоватый дымок с красными прожилками устремился вверх тонкой струйкой, и комаров как ветром сдуло. Из другого кармана Кощей вытащил флягу, отвинтил крышку и сделал несколько глотков.

– Будешь? – спросил он Василису.

Она кивнула, приняла флягу и тоже отпила. Вода была прохладной, свежей и сладковатой. Дышать стало легче. Василиса решила, что для дела еще немного сможет потерпеть, как бы тяжело ей здесь ни было. Болота вводили ее в уныние. Они все еще снились ей порой – два с половиной года в лягушачьей шкуре не прошли даром. Некстати пришла мысль: быть может, комары мстили за всех съеденных ею собратьев? Кощей же, наоборот, явно чувствовал себя прекрасно. Топи питали его, словно батарейка. Признавали его, тянулись к нему, с радостью отдавали свои силы. И он с удовольствием принимал подношения, пока Василиса пыталась не попасть на закуску очередному любителю третьей отрицательной. Это не могло не раздражать.

– Надолго не хватит, – предупредил Кощей, кивнув на лучину. – Минут на пять максимум. Отдохни, и пойдем дальше. Скоро закат.

Воздух и впрямь серел, солнце опустилось ниже: еще немного, и начнет наливаться холодным, не способным согреть багрянцем.

– Что мы тут делаем? – устало вздохнула Василиса. – Почему Баюн не послал Сокола или кого-то из его воробушков? И почему мы должны были идти сюда именно на ночь глядя?

– Баюн не послал Сокола, потому что после недавней ведьмы и того, что он нашел в ее подвале, тот не очень-то хорошо держит себя в руках, когда чует темную магию. Мы же тут, судя по всему, имеем дело с детьми, незачем их пугать раньше времени. А ты у нас милая, приятная женщина, которая должна вызвать чувство доверия.

– Я не умею общаться с детьми.

– Как будто бы, кроме Божены, в Конторе кто-то это умеет. Ну, может, еще Настасья. Но будить Божену по такому поводу в середине лета как минимум жестоко.

Василиса хмыкнула. Слушать от Кощея рассуждения о жестокости было как минимум забавно.

– А вот Настя была бы счастлива здесь оказаться, – пробормотала она. – Вообще где угодно, только бы не сидеть дома. Так почему мы не пошли днем?

– Потому что у меня были важная встреча в обед и судебное заседание после. Еще вопросы есть?

– Есть!

– Что же ты раньше их не задавала?

– Потому что надеялась на романтическую прогулку, – огрызнулась Василиса и с тоской посмотрела на лучинку. Та быстро и верно истлевала, и вместе с ней таяли последние секунды без вездесущих кровососов.

– На болоте? В следующий раз просто попроси, и я свожу тебя на свидание.

– Когда, если ты все время работаешь?

Кощей не ответил, и Василиса тяжело вздохнула.

– Ладно, прости. Сегодня был сумасшедший день. Баюн не в духе, я устала, а теперь меня едят комары, я хочу домой и спать, и я терпеть не могу болота…

Кощей отвел взгляд. В конце концов, в том, что Василиса терпеть не могла болота, был виноват он – и отнюдь не косвенно.

– Ты их чуешь? – с надеждой спросила Василиса.

– Где-то близко. Возможно, прикрылись какими-то чарами. Скоро найдем. Да и после захода солнца ты будешь при силах, так надежнее.

– Да, – согласилась она и снова огляделась.

На этом участке болот, где Лес чаще всего открывал тропу из соседнего мира, жила ведьма, подотчетная Западно-Сибирскому отделению Управления по надзору за магией и магической миграцией. Она присматривала за тропами и не давала охочим до острых ощущений туристам угодить куда не надо. Однако десятого июля ведьма не прислала обычный ежемесячный отчет. Сначала в отделении снисходительно посмеялись: недавно отмечали Купальную ночь, а после нее ведьмы, как правило, долго приходили в чувство. Но попытки связаться с ней результата не дали. Зато местная кикимора радостно доложила, что ведьму давно не видела, а вместо нее теперь здесь вовсю хозяйничает молодая девчонка. «Во-о-оть тякусенький детеныш, – шепелявила кикимора и противно улыбалась. – Славненькая такая девочка, молодое еще мясцо». По заверениям кикиморы, в бывшем доме ведьмы с девчонкой жил мальчик. Впрочем, гулял он по болотам свободно, а значит, держали его не на жаркое. Заданием Кощея и Василисы на этот вечер было выяснить, что случилось с ведьмой и откуда на болоте взялись дети.

Рядом с пеньком, на который опиралась Василиса, среди скромных белых цветов багульника росла морошка. Маленькие оранжевые ягодки грели взгляд. Василиса оторвала одну, откинула с лица сетку и сунула ее в рот. И тут же выплюнула.

– Кош, – позвала она. – Ягода.

Омерзительный вкус тлена. Спелая ягодка сгнила и даже не заметила этого.

Кощей тоже сорвал ягоду и задумчиво понюхал.

– Неделя… – пробормотал он. – Держись за мной, не высовывайся. Чем ближе, тем лучше. Как увижу их, пойду в дом, а ты жди, пока позову.

– Ты уверен…

– Василиса.

И она умолкла. Разумеется, она понимала: чтобы справиться с Кощеем, нужен кто-то покрепче двух детишек. С другой стороны, внешность обманчива. Яга вон выглядела древней старухой, но стоило ей начать колдовать…

– Просто волнуюсь, – сообщила Кощею Василиса, надеясь, что хотя бы это убережет его от излишней самоуверенности.

– Буду помнить, – кивнул Кощей.

Лучинка мигнула в последний раз и погасла. Сизоватая струйка растаяла, и комары вновь принялись кружить над своей жертвой.

– Идем, – позвал Кощей.

Василиса с тяжелым вздохом оторвалась от пенька, поднялась, ухватившись за протянутую руку, и послушно последовала за ним.

Сумерки сгущались все быстрее, и в полутьме глаза Кощея замерцали изумрудными огоньками, а возле его ног черным туманом заклубились тени. Наверное, не зря Баюн посылал с ним на задания только ее. В Конторе давно забыли, каков Кощей на самом деле, вроде опасаются, но больше по привычке. Увидел бы сейчас кто, почувствовал… Потом бы в коридорах шарахался.

Последние лучи солнца подмигнули на прощание из-за горизонта, и Василиса ощутила знакомое успокаивающее покалывание в пальцах. Ладони налились теплом. Проснувшиеся силы приветствовали свою хозяйку. Одновременно с этим появился домик. Просто в одном из мест туман стал плотнее, из него соткались очертания бревен, а потом и вовсе явилась взгляду хиленькая покосившаяся избенка с утопленным в земле черным слепым окном, поросшей мхом крышей и едва державшейся на петлях