Лорен Робертс

Безрассудная

Для безрассудных душ, которые осмеливаются любить и быть любимыми.

Пролог

Кай

В этот час залы жутко пусты.

Как и каждый год.

Я не спеша иду по ним, крадя для себя этот кусочек покоя. Хотя украденное блаженство — не более чем задушенный хаос.

Я предпочитаю игнорировать эту мысль, когда сворачиваю в темный коридор, и мои шаги мягко ступают по изумрудному ковру. Спящий замок успокаивает, одиночество — редкость для королевских особ.

Королевских.

Я почти позволяю себе рассмеяться над этим титулом. Я часто забываю, кем я был до того, чем стал. Принцем до Энфорсера. Мальчиком до монстра.

Но сегодня я никем не являюсь. Сегодня я просто буду с тем, с кем должен был быть.

Из-под дверей кухни просачивается мягкий свет. Я слабо улыбаюсь при виде этого зрелища.

Каждый год. Она всегда здесь, каждый год.

Я осторожно открываю двери и вступаю в лужу света, отбрасываемого несколькими мерцающими свечами. В воздухе витает сладкий запах теста и корицы, окутывая меня теплом и воспоминаниями.

— Ты встаешь все раньше, всякий раз, когда я тебя вижу.

Я встречаю улыбку Гейл своей собственной. Ее фартук перепачкан специями, а лицо припорошено мукой. Я поднимаюсь на ту же самую стойку, на которой сидел с тех пор, как стал достаточно большим, чтобы дотянуться до нее, — мои ладони расправлены за спиной, шрамы липкие от столешницы.

В обыденности всего этого есть что-то успокаивающее.

Я улыбаюсь женщине, которая практически вырастила меня, — каждый седой волос свидетельствует о том, сколько лет она терпела принцев. Я поднимаю одно плечо и лениво пожимаю плечами. — С каждым годом я сплю все меньше.

Когда ее руки обхватывают бедра, я понимаю, что она борется с желанием отругать меня. — Ты меня беспокоишь, Кай.

— А когда я этого не делал? — легкомысленно отвечаю я.

— Я серьезно. — Она помахивает пальцем, показывая на меня. — Ты слишком молод, чтобы разбираться со всем этим. Кажется, только вчера ты носился по моей кухне, ты и Китт…

Она прерывается при упоминании о нем, заставляя меня реанимировать умирающий разговор. — На самом деле я пришел из отцовского… — я делаю паузу, чтобы вздохнуть через нос, — кабинета Китта.

Гейл медленно кивает. — Он не покидал его с момента коронации, не так ли?

— Нет, не покидал. Да и я там недолго пробыл. — Я провожу рукой по своим взъерошенным волосам. — Он просто сообщил мне о моей первой миссии.

Она долго молчит. — Это она, не так ли?

Я киваю. — Это она.

— И ты…?

— Собираешься выполнить задание? Сделаешь то, что тебе велено? Притащить Пэйдин сюда? — заканчиваю я за нее. — Конечно. Это мой долг.

Еще одна долгая пауза. — А он помнит, какой сегодня день?

Я поднимаю глаза и медленно киваю, встречаясь с ней взглядом. — Это не его работа — помнить.

— Верно, — вздыхает она. — Ну, в любом случае, в этом году я приготовила только одну. Подумала, что он не сможет присоединиться к тебе.

— Мы сделаем ему поблажку. — Кивнув, она добавляет: — В конце концов, это первый год, который он пропустил.

Она отходит в сторону, открывая сверкающую липкую булочку возле духовки. Я сползаю с прилавка и с улыбкой подхожу к ней. Только после того, как я чмокаю ее в щеку, она протягивает тарелку мне.

— А теперь иди, — говорит она. — Проведи с ней немного времени.

— Спасибо, Гейл, — тихо говорю я. — За каждый год.

— И за все последующие. — Она подмигивает и толкает меня к двери.

Я оглядываюсь на нее, на эту женщину, которая была для меня матерью, когда королева не могла ею быть. Она дарила теплые объятия и ласку, заслуженную ругань и желанное одобрение.

Страшно представить, что было бы с братьями Азер без нее.

— Кай?

Я уже на полпути к двери, когда останавливаюсь и оглядываюсь на нее.

— Мы все ее любили, — тихо говорит она.

— Я знаю. — Я киваю. — Она знала.

И тут мои ноги выносят меня в тенистый коридор.

Липкая булочка, лежащая на тарелке в моей руке, соблазнительно пахнет корицей, сахаром и более простыми временами. Но вместо этого я заставляю себя сосредоточиться на том, чтобы идти по знакомой тропинке к садам — той самой, по которой я каждый год выхожу из кухни в это время.

Проходит совсем немного времени, и я направляюсь к широким дверям, отделяющим меня от садов. Я едва бросаю взгляд на Имперцев, стоящих на страже, и на тех, кто бесполезно спит рядом с ними. Те немногие, кто не спит, делают вид, что не замечают липкую булочку, которую я несу с собой в темноту.

Я иду по каменной дорожке между рядами красочных цветов, неразличимых в тени. Статуи, поросшие плющом, утопают в саду, некоторые лишены кусков камня после слишком частых падений, к которым, конечно же, я не имею никакого отношения. Фонтан журчит в самом центре, напоминая мне о душных днях и понятной глупости, побудившей нас с Киттом прыгнуть в него.

Но я здесь ради того, что находится за пределами сада.

Я выхожу на мягкую траву, которая когда-то была устлана разноцветными коврами для второго бала Испытаний. Не позволяя себе больше вспоминать о той ночи, я следую за лунным светом, который проводит своими бледными пальцами по ее очертаниям.

Ива выглядит притягательно, ее листья шелестят под легким ветерком. Я пробегаю глазами по каждой поникшей ветке. По каждому корню, пробивающемуся сквозь грязь. Каждый дюйм красив и силен.

Я протискиваюсь сквозь завесу листьев и ступаю под дерево, которое посещаю так часто, как позволяет жизнь, но всегда в этот день с липкой булочкой в руках. Я провожу пальцами по шершавой коре ствола, следуя знакомым бороздкам.

Вскоре я занимаю свое обычное место под возвышающимся деревом, перекинув руку через подставленное колено. Балансируя тарелкой на особенно крупном корне, я достаю из кармана маленький спичечный коробок.

— В этом году я не смог найти свечу, извини. — Я чиркаю спичкой, глядя на маленькое пламя, которое теперь трепещет на палочке. — Так что придется обойтись этим.

Я втыкаю спичку в центр липкой булочки, слегка улыбаясь жалкому зрелищу. Я некоторое время смотрю, как она горит, как она окрашивает массивное дерево в мерцающий свет.

Затем я опускаю взгляд на землю рядом с собой и провожу рукой по мягкой траве.

— С днем рождения, А.