В 1980 году я зашел в магазин дорожных принадлежностей в Беверли-Хиллз, Калифорния, собираясь приобрести пару чемоданов. Магазин принадлежал Леопольду Пфеффербергу, одному из тех, кто выжил стараниями Шиндлера. И, стоя у полки, уставленной импортными итальянскими кожаными изделиями, я впервые услышал историю Оскара Шиндлера, немецкого бонвивана, ловкого дельца, обаятельной личности, полной противоречий, одним из свидетельств которых являются его отношения с представителями обреченной на смерть расы в те годы, которые ныне известны под именем Холокоста, Катастрофы.

Рассказ об удивительной истории Оскара основан главным образом на беседах с пятьюдесятью людьми, спасенными Шиндлером, которые ныне живут в семи странах – Австралии, Израиле, Западной Германии, Австрии, Соединенных Штатах, Аргентине и Бразилии. Он дополнен и обогащен впечатлениями от моей поездки вместе с Леопольдом Пфеффербергом в те места, которые упоминаются в книге: Краков, где разворачивалась деятельность Оскара; Плачув, в котором располагался концентрационный трудовой лагерь, Липовая улица в Заблоче, где по-прежнему находятся корпуса предприятий Оскара Шиндлера; Аушвиц-Биркенау, откуда Шиндлер забрал на свой завод женщин-заключенных. Немалое значение для повествования имели документальные свидетельства и другая информация, полученная от тех немногих соратников военных лет Оскара Шиндлера, которых удалось разыскать, а также рассказы большого количества его друзей послевоенных лет. Много подробных свидетельств поступило от Schindlerjuden – «евреев Шиндлера» на хранение в музей Яд ва-Шем. Мои записи были дополнены материалами, собранными в память героев и мучеников, а также письменными показаниями из различных источников и немалым количеством бумаг и писем самого Шиндлера, частично хранящимися в музее Яд ва-Шем, частью – предоставленных его друзьями.

Изложение подлинной истории в форме романа, с использованием специфических литературных приемов, в современной литературе встречается редко. Я предпочел пойти именно по этому пути – и потому, что у меня имелись писательские навыки, и потому, что живая форма романа показалась мне наиболее подходящей для воссоздания столь противоречивой и мощной фигуры Оскара Шиндлера. Я старался избегать всякого домысливания, если оно входило в противоречие с документами, но все же мне нередко приходилась выбирать некий средний путь между правдой и мифом, которые в изобилии окутывали такую личность, как Шиндлер. Порой возникала необходимость в полном объеме реконструировать разговоры Оскара, о которых остались лишь краткие упоминания. Но большая часть диалогов основана на подробных воспоминаниях Schindlerjuden или самого Оскара Шиндлера, а также тех, кто был свидетелем его отчаянного мужества.

Я хотел бы принести свою благодарность первым трем из числа спасенных Шиндлером – Леопольду Пфеффербергу, судье Моше Бейски из Верховного суда Израиля и Мечиславу Пемперу, которые не только поделились с автором этой книги своими воспоминаниями об Оскаре и предоставили ему документы, способствовавшие точности повествования, но и, прочитав первый вариант рукописи, внесли в него ценные уточнения. Были и многие другие, среди которых – люди, спасенные Оскаром Шиндлером во время войны, и его послевоенные коллеги и друзья, кто поделился своими воспоминаниями и щедро снабжал меня информацией в виде писем и документов. Среди них я хотел бы назвать фрау Эмили Шиндлер, миссис Людмилу Пфефферберг, доктора Софи Штерн, миссис Хелен Горовитц, доктора Джонаса Дрезнера, мистера и миссис Генри и Мариану Рознер, Леопольда Рознера, доктора Алекса Рознера, доктора Идека Шинделя, доктора Дануту Шиндель, миссис Регину Горовитц, миссис Брониславу Каракульску, мистера Ричарда Горовитца, мистера Шмуэля Спрингмана, покойного мистера Джекоба Штернберга, мистера Ежи Штернберга, мистера и миссис Льюис Фаген, мистера Генри Кинстлингера, миссис Ребекку Бау, мистера Эдварда Хьюбергера, мистера и миссис Ирвинг Гловин и многих других. У меня в доме мистер и миссис Э. Корн не только делились своими воспоминаниями об Оскаре Шиндлере, но и оказывали мне постоянную поддержку. В Яд ва-Шеме доктор Иосиф Кермитц, доктор Шмуэль Краковски, Вера Прауснитц, Хана Абель и Хадаша Модлингер обеспечили мне полный доступ к свидетельствам спасенных Шиндлером и предоставили в мое распоряжение все видео– и фотоматериалы.

И наконец, со всем уважением я хотел бы отдать должное тем усилиям, которые приложил покойный мистер Мартин Гош, чтобы имя Оскара Шиндлера стало известным миру, и принести дань уважения его вдове, миссис Люсиль Гене, за ее помощь в осуществлении этого замысла.

При неоценимой помощи всех этих людей удивительная история Оскара Шиндлера в первый раз предстает в полном виде.

Том Кенилли

В Польше стояла глубокая осень.

Из богатого и элегантного многоквартирного дома на улице Страшевского вышел высокий молодой человек в дорогом пальто, под которым виднелся двубортный смокинг. На его лацкане красовалась большая, украшенная золотом и черной эмалью Hakenkreuz (свастика). У открытой дверцы огромного и особенно ярко выделявшегося на мрачном фоне серой улицы блестящего лимузина марки «Адлер» молодого человека, выдыхая в холодном воздухе клубы пара, ждал шофер.

– Смотрите под ноги, герр Шиндлер, – сказал он. – Все покрыто льдом, словно сердце вдовы.

Молодой человек, слегка поскользнулся, но не упал.

Он всегда твердо стоял на земле.

До конца своих дней он так и будет носить двубортные смокинги и – имея кое-какое отношение к технике – всегда пользоваться большими внушительными машинами.

А еще – будучи немцем (а немцы в тот период истории пользовались непререкаемым авторитетом), неизменно оставаться человеком, с которым польский шофер может позволить себе дружески-почтительно пошутить.

Но вряд ли возможно приступить к изложению нашей истории, ограничившись столь краткой характеристикой. Ибо эта история повествует об убедительном триумфе добра над злом – триумфе, который получил конкретное и неоспоримое воплощение.

Когда вы подходите к этой сложной задаче с одной стороны – то есть когда пытаетесь последовательно и полно рассказать об успехах зла, – легко оставаться проницательным, точным и мудрым, а также избегать банальностей. Не так уж сложно показать зло, особенно если оно пронизывает сюжет насквозь, хотя порой и добро может одержать верх – с помощью таких трудно учитываемых факторов, как достоинство и самоуважение. Врожденные человеческие пороки всегда привлекают основное внимание повествователя, врожденная порочность человеческой натуры является питательной средой для историка.

Но когда собираешься писать о человеческих добродетелях, сталкиваешься с трудностями.

«Добродетель», по сути, понятие столь скользкое, что возникает необходимость в объяснении его смысла. Герр Оскар Шиндлер, который сейчас скользит, подвергая опасности свою блистающую обувь, на обледенелом тротуаре одного из самых старых и аристократических кварталов Кракова, отнюдь не был добродетельным молодым человеком в привычном смысле этого слова. В городе он снимал квартиру для немецкой любовницы и давно крутил роман со своей польской секретаршей. Его жена Эмили предпочитала большую часть времени проводить в их доме в Моравии, хотя порой наезжала в Польшу, чтобы навестить мужа. Тут необходимо уточнить: по отношению ко всем своим женщинам Оскар был любезным и щедрым любовником. Но это не оправдывало его, конечно, если оставаться в рамках привычного понимания слова «добродетель».