Лондон, третий день весны, 1890 год

Леди Оливия Шоу крепко сжала руку своего пятилетнего сына, хотя мальчик и без того шагал с ней в ногу. Было так рано, что вдоль дорожки еще клубился утренний туман, зловеще извивавшийся вокруг надгробий кладбища Кенсел Грин.

Нет, она, конечно, не ждала, что перед ней появится бесплотный дух. Это было бы глупо. Что не было глупо, так это возможное появление вора или даже хуже – похитителя, притаившегося в тумане. Да, как любая не лишенная осторожности мать, она сознавала, что злодей мог услышать их шаги и ждать удобного момента для нападения.

Возможно, следовало дождаться, когда туман рассеется и другие скорбящие составят им компанию.

Нет, конечно нет. На сегодня Оливия запланировала слишком много дел, и, если хотела навестить могилу своего брата, это нужно было сделать как можно раньше.

Поскольку вся ее семья уплыла в Америку, хлопоты по хозяйству в Фенкрофт-Хаус легли на ее плечи, и Оливия намеревалась справиться на отлично.

Если бы только птицы проснулись и запели, атмосфера на кладбище стала бы совсем другой.

– Мама… – Виктор попытался высвободить пальцы из руки матери. – Ты делаешь мне больно.

Она бросила на своего единственного сына строгий взгляд и сжала руку еще крепче.

– Возможно, но у тебя есть привычка исчезать, мой мальчик. Если ты проделаешь это здесь, мне придется потратить уйму времени на поиски.

Если бы Оливия могла, то оставила бы его дома в Фенкрофте на попечении гувернантки. Но гувернантки у нее больше не было. Эта дама неожиданно собралась замуж и уехала, даже не предупредив Оливию.

– Я скучаю, – сказал Виктор, волоча ноги, что указывало на его намерение начать жаловаться. – Почему мы не поехали вместе со всеми в Америку?

– Потому что путь через Атлантический океан очень долгий. – Оливии до сих пор с трудом верилось, что ее золовка Клементина взяла в такое путешествие четырнадцать своих приемных детей. – Они уехали надолго, и кто-то должен был остаться следить за делами в Фенкрофте.

Неудивительно, что бедный Виктор скучал и чувствовал себя одиноким.

– Но в Америке есть ковбои! – Прибавьте к скуке и одиночеству еще и зависть. Он снова попытался выдернуть руку.

Куда только подевался ее обожаемый малыш? Тот, которому хотелось лишь одного – заслужить одобрение своей мамы? Похоже, он исчез где-то между четвертым и пятым днем рождения.

Однако Виктор был таким красивым ребенком!.. Оливия повернула лицо сына к себе. Его небесно-голубые глаза и светлые кудри обезоруживали. Как хорошо, что он совсем не похож на ее вероломного покойного мужа. В этом лице, смотревшем на нее снизу вверх, Оливия видела Оливера – своего брата-близнеца.

– Виктор, если бы тебе встретился один из них, ты был бы разочарован. Ковбои вовсе не те храбрые герои, о которых ты читал в своих книжках.

– Нет, мама, они такие! Я знаю!

За поворотом дорожки показался коленопреклоненный ангел, стоявший у подножия надгробья пятого графа Фенкрофта. Странно, но, когда дымка скользнула по холодному влажному мрамору, Оливии показалось, что он шевельнулся. Только старый добрый здравый смысл убедил ее, что это игра теней и тумана рождала видимость трепетания ангельских крыльев. Иначе она могла бы подумать, что они вот-вот развернутся и поднимут ангела в небо. Чтобы внезапно унести его прочь, как Оливера.

– Вот мы и пришли. – Оливия опустилась на колени и положила букет роз к подножию памятника. – Ты хочешь что-нибудь сказать своему дяде?

– А где он? – Виктор, нахмурившись, смотрел на скульптуру.

Насколько она знала своего сына, а она знала его хорошо, он гадал, не превратился ли его дядя в мраморную статую.

– Это не он. Дядя Оливер на небесах.

– Тогда почему мы пришли сюда? Разве мы не должны пойти на небеса, чтобы поговорить с ним?

– Нет, так не делают. Мы будем говорить с ним здесь, а он услышит нас там.

– А-а-а, – кивнул Виктор. – Доброе утро, дядя Оливер. Я скучаю по тебе. Теперь ты, наверное, уже познакомился со своими мертвыми соседями. Mожет, среди них есть какие-нибудь ковбои, с которыми я мог бы поговорить?

– Виктор Шоу! – Оливия уже собралась пожурить сына, но в сердце далеким эхом послышался смех брата.

Оливер во всем видел смешное.

– Я уверена, на Кенсел Грин нет ковбоев.

– Может быть.

Скорее сюда мог проникнуть какой-нибудь преступник, чем ковбой. Она огляделась по сторонам, стараясь сдержать тревожное напряжение.

Вероятно, надо было согласиться на предложение кучера сопровождать ее. Но мистер Грид до поздней ночи возился в конюшне с недавно купленной лошадью, которая никак не могла успокоиться в незнакомом месте. Конечно, правильно было дать ему отдохнуть, пока она навещает Оливера. И все же теперь, на этом безлюдном кладбище, ей хотелось чувствовать рядом его крупную, внушительную фигуру.

Даже зная, что Похититель, по слухам недавно орудовавший в Лондоне, на самом деле не был настоящим злодеем, Оливия боялась. Лондон – большой опасный город. Там могли скрываться другие злые люди, способные украсть невинного ребенка. Ее невинного ребенка. Для матери маленького проказника осторожность никогда не лишнее.

– Я немного поговорю с твоим дядей. Можешь поиграть рядом, но так, чтобы я тебя видела.

– Мама, а можно мне завести щенка?

– Что? Нет, нельзя!

– Если бы у меня был щенок, он везде ходил бы со мной. И если бы ты захотела меня найти, он бы залаял.

– Но откуда бы он узнал?.. Просто побудь рядом, пока я говорю с твоим дядей.

– Небеса очень далеко. Не думаю, что он тебя услышит.

– О нет, он услышит, мой дорогой. Услышит сердцем. Сердца слышат то, что не могут слышать уши.

– Собачьи уши все слышат, и у ковбоев почти всегда есть собаки.

Ну что ты будешь делать?! Оставалось только покачать головой, сесть на скамью возле могилы и внутренне улыбнуться настойчивости сына. Возможно, в конце концов она подарит ему маленького щенка. Раздобыть ему ковбоя ей не под силу, но щенка – да, она могла бы это сделать.

– Здравствуй, Оливер, – тихо прошептала Оливия, глядя на крест, перед которым склонил колени ангел.

Даже сквозь все слои юбок она почувствовала озноб, исходивший от твердой холодной мраморной скамьи. Она немножко поговорит с братом, а потом отведет сына назад в карету, где так тепло и безопасно.

По правде, не стоило быть такой пугливой. Она сильнее… или, по крайней мере, была сильнее. Жизнь, точнее, поведение мужчин изменило ее. И брат, которого она пришла навестить, был одним из них.