Диссидент-3: Дайте собакам мяса

Глава 1. «Не заметишь зимы приближенье» [1]

«Як нудно жит’ без світлої казки...»

Я полулежал на кровати, которая заменила продавленный диван, и смотрел, как солист «Смерички» издевается над «Сказкой». Песню перевели на украинский язык – довольно тупо, на мой взгляд, – превратили в нечто медленное и напевное и уже спели на каком-то концерте, приуроченном к Дню защиты детей. Потом её регулярно крутили в записи по местному телевидению, она становилась всё популярнее и популярнее, и ходили слухи, что ансамбль повезет на «Песню года» именно «Казку», а не «Водограй», который отошел на второй план.

Мне этот вариант был как серпом по сердцу, но ничего поделать было невозможно – песня ещё не созданной группы «Круиз» жила своей собственной жизнью, на которую я никак повлиять не мог. Да и, в конце концов, я прекрасно понимал, в какой клоаке окажется творчество Гаины, когда молчаливо соглашался, что украинский вокально-инструментальный ансамбль «Смеричка» воспользуется моим знанием будущего. Но людям из 1972 года даже такое исполнение заходило очень хорошо; ходили слухи, что какая-то из московских команд готовит «нормальную» версию «Сказки», которая будет на русском языке. Впрочем, и там среди авторов «обработки народного творчества» будут упомянуты фамилии Савы и худрука «Смерички» – ушлого товарища, который своего не упустит.

Среди музыкантов, на которых иногда задерживалась телевизионная камера, Савы не было. В Киев он перебрался лишь к концу мая, уладив дела в сумском дворце культуры и отработав положенные две недели. Я в эти проблемы не вникал, хотя был уверен, что в случае нужды Сава уволился бы одним днем – но он предпочел полюбовно договориться с Тарасом Николаевичем и даже помог найти замену на своё место, позвав какого-то знакомого по Харькову, которому не так повезло с распределением. Тот знакомец тоже оказался пареньком ушлым – он не просто разучивал репертуар оставшейся без присмотра группы, но пытался узнать, как ловчее перевести её в профессиональный статус, чтобы получать за участие в сборных концертах не только большое человеческое спасибо, но и некоторое количество денег. Впрочем, меня его заботы не особенно волновали – закон он демонстративно не нарушал, да и мне разрешал иногда побренчать на электрогитаре.

«Життя шкідлив без захоплени...»

У Савы же всё было, насколько я мог судить, по плану. «Смеричка» была придворным коллективом какого-то районного дома культуры в Черновицкой области и только готовилась перейти в филармонию областного центра, но Саву определили на постой в общежитие республиканской театральной организации, и весь последний месяц он активно изучал репертуар своих новых коллег под непосредственным руководством Дутковского. На сцену его обещали выпустить в августе, но пока доподлинно было неизвестно, где и когда состоится его дебют в «Смеричке». Меня и это заботило мало – я вообще всё это знал вопреки своей воле, хотя терпеливо выслушивал отчеты Савы, который регулярно звонил мне и изливал душу. От меня требовалось поддерживать в нем заряд оптимизма и напоминать, ради чего он страдает.

На новом месте ему выделили целую комнату без соседей, и после заводского общежития в Сумах Сава, кажется, вообразил, что попал в рай. Во всяком случае, он сделал Инге предложение, та ответила согласием и подумывала о том, чтобы перевестись из сумского филиала Харьковского политеха в политех Киевский. На мой взгляд, эта задача была решаема даже без моего вмешательства, хотя у меня и бродили мысли намекнуть кому-либо из своих киевских знакомых типа полковника Чепака, что было бы неплохо помочь талантам сумской земли с отдельной квартирой в столице Украины. Но это желание я уже использовал.

«Душа як храм без божества».

Телефон, кажется, только и дожидался того, чтобы закончилась песня – сразу же после последних аккордов он затрезвонил двойным междугородним звонком. Пришлось вставать с удобной кровати, выключать телевизор и идти в коридорчик, где на тумбочке стоял телефон самого казенного вида. Я снял трубку и сказал:

– Алло! Орехов слушает!

– Хорошо, что слушаешь, Виктор, – услышал я человека, которого успел немного позабыть. – Не занят?

– Для вас всегда свободен, Юрий Владимирович.

***

Разумеется, это был не Андропов. Всего лишь полковник Денисов, который впервые позвонил мне в Сумы, где я находился уже четыре с половиной месяца. В принципе, он и не должен был мне звонить – это чужая епархия, а в Конторе не принято лезть через голову соответствующего начальника, – но мне казалось, что Денисов может нарушить некоторые неписанные правила просто для того, чтобы проверить, как проходит моя принудительно-добровольная ссылка. Но, возможно, ему хватало тех сведений, что ему предоставлял его почти коллега полковник Чепак, и дополнительных данных от какого-то капитана он не ждал.

В