Эбигейл Хин Вэнь

«Корабль любви», Тайбэй

31 марта

Университет Брауна

Приемная комиссия

Дорогая Эвер!

Благодарим Вас за интерес к нашему курсу «Программа гуманитарного медицинского образования»[1]. В этом году состав абитуриентов оказался исключительно талантливым, и наш комитет, к сожалению, не имеет возможности предложить Вам место на первом курсе…

-

31 марта

Бостонский университет

Колледж искусств и наук

Медицинская школа

Дорогая Эвер!

Нам ежегодно приходится принимать трудное решение об отсеве высококвалифицированных кандидатов…

-

31 марта

Университет Вашингтона в Сент-Луисе

Медицинская школа

Дорогая мисс Ван!

Несмотря на предоставленные Вами впечатляющие характеристики, к сожалению, мы вынуждены сообщить…

-

1 апреля

Медицинский центр Рочестерского университета

Дорогая Эверетт!

Поскольку данная образовательная программа рассчитана всего на десять свободных мест, я, к сожалению…

-

31 марта

Университет Райса / Медицинский колледж Бэйлора

Дорогая Эвер!

Благодарим Вас за интерес к медицинской образовательной программе Райс / Бэйлор. К сожалению…

-

3 апреля

Медицинская школа Западного резервного университета Кейза

Дорогая мисс Ван!

К сожалению…

-

3 апреля

Северо-Западный университет

Медицинская школа Файнберга

Дорогая Эвер!

Поздравляю! Я рад предложить Вам пройти обучение по нашей усложненной медицинской образовательной программе. С 1961 года мы предлагаем уникальный семилетний курс для мотивированных студентов, мечтающих о медицинской карьере…

-

4 апреля

Нью-Йоркский университет

Школа искусств Тиша

Дорогая Эвер!

В настоящее время отделение танца не имеет возможности зачислить Вас на обучение, однако мы хотели бы предложить Вам место в списке кандидатов…

-

1 мая

Уважаемая Медицинская школа Файнберга Северо-Западного университета,

 √ Я принимаю предложение о зачислении и вношу задаток в размере 500 долларов.

    Я отказываюсь от зачисления.

Эвер А.Ван

Глава 1

Чагрин-Фоллз, Огайо

5 июня

В почтовую прорезь нашей двери опускают конверт — будто любовное письмо.

При виде знакомой фиолетовой эмблемы — четырех языков пламени, похожих на раскрытый веер танцовщицы, — я сломя голову бросаюсь вниз по лестнице, застеленной потертым голубым ковром. Набираю сообщение Меган: «опаздываю буду в пять». И хватаю письмо прежде, чем оно успевает упасть на придверный коврик.

Я провожу большим пальцем по названию школы. Последний раз точно такой же конверт, с жесткими уголками, пахнущий новой бумагой и чернилами, захватанный чьими-то пальцами, приходил два месяца назад. Точно цветной сон, врывающийся в серую реальность: лавандовый шелест тюлевых юбок, развевающиеся розовые атласные ленты, парящие прыжки к сапфировым небесам… Школа искусств Тиша.

Возможно ли это?..

— Эвер, вот ты где!

— Мама! — Я оборачиваюсь, цепляясь за шаткую книжную полку, сооруженную папой.

Мама выскакивает из кухни, размахивая какой-то распечаткой, и я незаметно прячу письмо за спину. Мамина нефритово-зеленая блузка со скромным вырезом, как обычно, застегнута на все пуговицы. По привычке у меня от паники сводит живот.

— Мам, я думала, ты ушла.

— Сегодня в церкви и так много волонтеров. У меня хорошие новости.

Мама потрясает листом бумаги, покрытым китайскими иероглифами. Очередной старинный рецепт травяного отвара для улучшения кровообращения? Я не хочу этого знать — в любом случае, она скоро заставит меня его пить.

— Мы подали на тебя заявление и… Ты что, накрасилась?

Проклятье! Я ведь решила, что ее нет дома.

— Совсем чуть-чуть, — признаюсь я.

Мама хватает со столика салфетку. Конверт у меня за спиной впивается в волдыри на ладони. Как правило, прежде чем нанести мизинцем на губы крохотную капельку блеска, я добираюсь до соседнего квартала.

— Мам, я опаздываю на встречу с Меган. — Я пытаюсь бочком протиснуться мимо вешалки к лестнице, но в коридоре, от пола до потолка увешанном нашими с Перл портретами во всех возрастах, тесно, как в чемодане. — Она уже на стадионе.

Как всегда поджав губы при упоминании Меган, мама заправляет торчащую бретельку бюстгальтера мне под майку. Она предпочла бы, чтобы я проводила время, готовясь к занятиям в Северо-Западном университете, поскольку мой мозг не в силах постичь цикл Кребса[2]. Я еле натянула на четверку по биологии — и эта опухоль в моем табеле может оказаться злокачественной.

Салфетка приближается. Маме невдомек, что она вторгается в мое личное пространство.

— Да, но мне нужно тебе сказать…

С кухни доносится грохот и тут же — вопли Перл:

— Прости! Рука нечаянно соскользнула!

Я прячу улыбку, когда в дверном проеме за спиной мамы возникает голова моей одиннадцатилетней сестренки. Она впивается зубами в дольку очищенного от кожуры грейпфрута. Перл — моя миниатюрная копия: те же черные волосы до плеч и физиономия эльфенка, но глаза у нее папины, светло-карие, и выражение у них куда более покладистое. Правда, когда ее взгляд встречается с моим, в них загораются озорные огоньки.

— Мама, помоги! Я рассыпала коричневый сахар.

— Не ушиблась?

Мама устремляется к Перл.

— Переломов нет!

Наверху появляется папа:

— Все в порядке?

Ступеньки скрипят под папиными ногами, когда он начинает спускаться по лестнице, одетый в толстовку с эмблемой любимых «Кливленд индианс». Под мышкой у него «Уорлд джорнал» — газета на китайском языке, посвященная буквально всему на свете — от глобальной политики до десятилетнего китайско-американского чемпиона мира по шахматам и поступившего в Йель вундеркинда, издавна отравляющего мое существование.

— Возьми швабру, пожалуйста, — просит меня мама.

— Нет, я уже взяла, — сообщает Перл. — Смотри, сахар в основном просыпался на салфетку. Он чистый.

Ни крупицы не пропало. Вот уже пять лет мы с сестрой прикрываем друг друга, и Перл в совершенстве овладела этой наукой. Я одними губами говорю ей спасибо и протискиваюсь мимо папы, прижимая руку к животу, по-прежнему пряча конверт.

— Извините, мне пора бежать.

Едва касаясь ногами пола, я мчусь по лестнице. Почти достигнув верхней площадки, задеваю плечом семейное фото.

— Эвер, мне нужно тебе кое-что сказать. — Мама никогда не отпустит просто так — кому и знать, как не нам с Перл. — Нынешним летом…