Анастасия Свободина.

Краткий миг падения, после чего я рухнула на твердую, как камень, землю, больно ушибив колени. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Что происходит? Спешно стирая выступившие на глаза слезы, я огляделась. Дыхание перехватило, сердце громко бухало в груди, когда сознание медленно затапливала паника. Только секунду назад я находилась в парке, а сейчас… Где я?

Взгляд испуганно носился, останавливаясь на всем и ни на чем конкретно. Я сидела по центру дороги, мощенной камнем. Справа вдоль дороги шла линия леса. Странно, никогда не видела таких высоких деревьев. С другой стороны же открывался вид на долину с расположившемся в центре нее городом, огороженным высокими крепостными стенами. Не современный, а будто сошедший со строк книг про средневековье.

Я задыхалась, мне не хватало воздуха. Казалось, сердце разорвется, разогнавшееся в приступе паники до нереальных скоростей. Как это возможно? Что происходит? Сквозь шум крови в ушах начали пробиваться и другие звуки. Шелест листвы, голоса, лошадиное ржание, скрип проезжающих по дороге телег. Только тогда я поняла, что не одна на дороге. Что множество людей обходят меня, бросают что – то недовольное и даже оскорбительное мне, рассевшейся на дороге.

А еще я осознала, что меня окликают. Обернувшись, я увидела двоих мужчин верхом на лошадях.

– Чья ты? – раздраженно бросил один из них, рослый, рыжеволосый с густой бородой и светло-голубыми глазами. Кажется, он не впервые задавал мне этот вопрос.

– Что? – наконец я сподобилась на ответ и смогла сфокусировать взгляд на собеседнике.

Но на этом терпение мужчины закончилось. Кажется, он давно добивается от меня ответа. Он легко выпрыгнул из седла, и прошел ко мне. Я вскинула руки в защите, но он просто подхватил меня под мышки, легко, будто я ничего не весила, и поставил на ноги. Зачем он?

– Я не могу стоять без костылей! – взмахнула руками, приготовившись падать. Но не упала. Я стояла на ногах. Сама! Как такое возможно? Мужчина не дал мне возможности осмыслить это открытие. Дернул ворот пиджака, а следом и платья, разорвав его, чтобы обнажить мое плечо.

– Что вы делаете?! – я отступила от него, вновь прикрывая плечо одеждой. Ноги дрожали, но слушались, не подкашивались.

– На ней нет печати, – сообщил он своему спутнику, блондину с жидкими усами, который все еще восседал в седле.

– Вольная возле Золотого рога? – задумчиво проговорил тот в ответ. – Как она подошла так близко к городу? И вещей при ней нет.

– Одета странно, – заметил первый, заставив меня невольно оглядеть свою одежду.

Красной платье-футляр с черным хлопковым пиджаком поверх. Балетки на ногах.

Обычная одежда. Но ситуация не обычная сразу напомнила я себе.

– Красивая, – мужчина небрежным жестом отбросил прядь волос, выбившуюся из хвоста, от моего лица. Невольно отступила еще на шаг, испугавшись похотливого блеска в его глазах.

– Откуда ты? Как здесь оказалась? – требовательно спросил он.

Надо сказать, что мужчина был широкоплечим и высоким. Так что его требование звучало внушительно, что я сразу готова была признаться во всех своих пусть и немногочисленных грехах. Упрямая, гордая, даже слишком при моих жизненных обстоятельствах. Не крала, никого не убивала. Даже на букашек руки не поднимала. Так что же ответить на этот вопрос? И, наконец, отупение после последних событий прошло, мозг лихорадочно заработал. Как же я здесь оказалась?

День начался как обычно. Каждый мой день – борьба. Борьба с собой, со своим слабеющим телом, с обществом, даже с упрямой дверью, которая постоянно заедает. Проснулась я как по часам, в 8 утра, хотя никуда и не надо было спешить. Сразу же нахлынуло неприятное чувство онемения в теле. С глубоким вздохом, я дернула руками, а следом выдохнула с облегчением. Мой самый большой страх – проснуться однажды полностью обездвиженной, не способной пошевелить даже пальцем, не способной больше бороться. Не способной даже прекратить свои мучения. Следом я начала разминать затекшие за ночь мышцы. Сначала руки, плечи. Потом подтянулась на специальных поручнях, чтобы принять сидячее положение. Дальше массаж перешел к ногам.

Медленно, привычно, болезненно. Кровь постепенно приливала к почти атрофированным мышцам, возвращая подвижность и впиваясь в плоть тысячью иголок.

И вот, спустя полчаса после пробуждения, я смогла спустить ноги с кровати и опереться на костыли. Без них я уже не могла передвигаться. Дальше шли обычные ванные процедуры. Уже довольно бодро я привела себя в порядок.

– Здравствуйте, дорогие подписчики, с вами снова Настя Свободина. Сегодняшний день начнем с комплекса упражнений, а завершим лечебным массажем. В вечернем включении я расскажу вам о своем новом хобби. Помните, движение – жизнь. Давайте не будем калеками, которыми нас все считают.

Улыбнувшись в камеру, я направила объектив в сторону оборудованного уголка. Где я уже почти полчаса проводила сеанс лечебной физкультуры. Заканчивалась запись лечебным массажем. За столько лет я могу с гордостью называться специалистом в лечебной гимнастике и массаже, ведь занимаюсь этим с пяти лет.

Родилась я обычным ребенком, жизнерадостным, активным. Потом же во мне что-то сломалось. Сначала начали неметь пальцы ног, потом онемение начало постепенно подниматься выше. Ноги становились все слабее, пока не дошло до того, что я больше не могла передвигаться без костылей или коляски. Родители делали, что могли. Возили меня по различным специалистам, санаториям. Врачи разводили руками, не в состоянии поставить даже диагноз. Мама даже однажды в тайне от папы повезла меня к известной знахарке. Та повздыхала надо мной, деньги не взяла. Сказала, что помочь не сможет. Уже выпроваживая нас, бросила странную фразу. «Не ее это мир. Высушивает он ее». Тогда я окончательно уверилась, что все экстрасенсы и гадалки – шарлатаны.

Лечение помогало лишь замедлить процесс, но не излечиться. Мне бы сдаться еще тогда, но глядя на то, как стараются родители, как они берут сверхурочную работу, чтобы заработать на новые обследования, я дала себе слово держаться, не позволять себе сдаваться, улыбаться им, даже, когда больно. Пятнадцать лет борьбы закалили во мне характер, жаль, что тело ему не соответствует. Если бы я сдалась, то вряд ли бы дожила даже до своего теперешнего возраста. Но борьба стала моим кредо, даже, скорее привычкой.

Родителей уже год нет со мной. Погибли те, ради кого я старалась все эти годы. На какой – то миг потерялись все ориентиры. Я не знала, куда себя деть, что мне дальше делать. Мама и папа были не только родителями, они были моими единственными настоящими друзьями. Закралась даже однажды предательская мысль прекратить все, сдаться. Но я не могла. Родители бы не одобрили. Больше всего на свете они желали мне счастья.