– Бред какой-то, – сурово отрезала я, отбрасывая письмов сторону, покосилась на Женьку и невольно вздрогнула, так и не привыкнув к ееновому облику.

Надо сказать, подружка неустанно экспериментировала, являясебя миру то блондинкой, то брюнеткой, то рыжей, иногда предпочитая что-нибудьи вовсе экзотическое: шевелюра вдруг становилась интенсивно оранжевой иликислотно-зеленой. Меня неизменно удивляли два факта. Первый: какого бы дикогоцвета ни были ее волосы, Женька чувствовала себя уверенно и вполне комфортно.Даже когда у случайных прохожих глаза буквально лезли на лоб при виде всегоэтого великолепия, Женька лишь загадочно улыбалась и шла себе дальше.Подозреваю, в глубине души она собой гордилась и считала, что ее миссия в том исостоит, чтобы вгонять в столбняк прохожих.

Вторым достойным удивления фактом было то, что послемногочисленных экспериментов подружки волосы на ее голове все еще имели местобыть, причем выглядели так, что приходилось признать: дикие Женькины фантазииим только на пользу.

Сейчас ее волосы отливали серебром. Девять человек из десятирешительно заявили бы, что это парик, и оказались бы не правы. Неустанными, ябы даже сказала, титаническими усилиями Женька добилась того, что они сияли какновенькая серебряная монетка, делая ее похожей на снежную королеву из сказки,однако целостного образа не получилось: Женька только что вернулась из Испании,где загорела дочерна, и теперь серебристые волосы обрамляли смуглое лицо, накотором нездоровым блеском светились огромные глаза. Было от чего вздрагивать.

– Ты похожа на ведьму, – не удержалась я.

Женька нахмурилась:

– Надеюсь, это комплимент?

– Вот уж не знаю.

– Странно, – хихикнула Женька. – Обычно ты всезнаешь.

– Я-то думала, это ты у нас обладательница стользамечательного качества, – съязвила я и тут же устыдилась. С Женькой мыдружили с детства и, несмотря на редкие поползновения с обеих сторон, так и несмогли ни разу всерьез поссориться. Вот и сейчас Женька пожала плечами изаметила:

– Мы отвлеклись, – после чего передвинула письмо ближеко мне. Я поморщилась и повторила:

– Полный бред.

– А по-моему, на него стоит обратить внимание. В концеконцов человек просит тебя о помощи, и ты…

– Ничего она не просит, – вздохнула я, вновь пробегаяглазами строчки письма и жалея, что начала разбирать почту в присутствииподружки.

Вообще-то, встречаться с ней сегодня я вовсе не собиралась.Два часа назад я вернулась из Москвы и намеревалась посвятить остаток дняуборке квартиры. Заехала в супермаркет и на стоянке едва не столкнулась сЖенькой, точнее, с ее машиной. Подружка не сразу заметила мою «Ауди», потомучто была очень занята: истошно сигналила, орала в окно обалдевшему парковщику,что он редкий придурок, и показывала средний палец правой руки парню наиномарке, который не спешил ее пропустить. Точнее, он был не против, но не имелвозможности, так как я на своей машине мешала ему произвести необходимыйманевр. Женька одна издавала столько шума, что хватило бы на десятерых, но тутя поторопилась внести свою лепту, открыла окно и завопила:

– Женя! – и была услышана.

Женька прекратила сигналить, орать и делать непристойныежесты и, счастливо улыбаясь, прокричала в ответ:

– Привет, Анфиса. Ты когда вернулась?

– Только что.

– Как Ромка?

– Нормально.

Парковщик продолжал стоять пнем, парень на иномаркестрадальчески закрыл глаза и признаков жизни не подавал, зато в цепочке машин,выстроившейся возле шлагбаума, наметилось волнение.

– Девушки, может, вы найдете другое место поболтать? –заорал кто-то.

Женька высунулась в окно и грозно поинтересовалась:

– Кому это там некогда?

– Женечка, – робко влезла я. – Может, мы в самомделе…

– Ты сюда или отсюда? – спросила подруга.

– Я домой.

– Ладно, тогда я к тебе в гости.

Женька стала разворачиваться, лица мужиков в сопредельныхмашинах приобрели мучнистый оттенок, над стоянкой нависла тишина, особо нервныезажмурились и вжали головы в плечи, парень на иномарке успел юркнуть в сторону,зеркала на его и Женькиной машине сложились, а она весело проорала в окно:

– Не дрейфь, солдат ребенка не обидит, – и наконец-топокинула стоянку.

Я выехала следом, дюжий дядька покрутил пальцем у виска,глядя нам вслед, что я сочла обидным, и, забыв про хорошее воспитание, показалаему язык.

– Ужас какой-то, – сказала Женька, притормаживая ипропуская мою машину вперед. – По городу ездить невозможно, кругом одниидиоты, как они медкомиссию проходят, там же справку из дурдома требуют.

– Ага, – вяло молвила я, вышла из машины и направиласьк Женьке. Она с чувством меня расцеловала и вдруг задумалась.

– Ты не в курсе, чего я в торговом центре хотела?

– Нет, откуда? Ты мне ничего не говорила.

– Да? Как отрезало. Не поверишь, не могу вспомнить, а ведьзачем-то я туда ехала?

– За продуктами?

– Зачем мне продукты?

– Есть, наверное, – съязвила я.

– Тебе прекрасно известно, что питаюсь я в кафе. Кстати, нехудо бы перекусить. Ты как?

– Я пельменей купила. Поедем ко мне?

– Поедем. Давай тогда мою тачку на стоянке бросим, а я утебя ночевать останусь, расскажу про этого мерзавца Пастухова.