– Ничего такого Маша не говорила, она скрытная, мечется покомнате, трясется вся. И тихо так вдруг скажет: «Извести меня хотят». Жуть. Уменя мурашки по всей спине от этих слов. Но однажды… – Ольга посмотрела наменя, потом на Женьку, вздохнула и замолчала.

– Что однажды? – поторопила ее подружка.

– Не хочу брать грех на душу, но однажды мне показалось, чтоона племянника имеет в виду. Может, я, конечно, не так ее поняла. Но Машкатогда сказала: «Его рук дело, чувствую, сведет он меня в могилу и всезахапает».

– Что «все»? – опять вздохнула я.

– Комнату, наверное, – пожала Ольга плечами. – Ачто? Она сейчас ого-го сколько стоит. Место хорошее, и комната двадцать метров,светлая, ну а соседи…

– О племяннике вам что-нибудь известно?

– Нет. Откуда? Знаю, что зовут его Павел, фамилия Петренко,живет в нашем городе, а больше ничего.

– Постойте, если он в нашем городе живет, они должны быливстречаться хоть иногда?

– Ничего подобного. У нее он ни разу не был и не звонил, ивообще я о нем сроду не слышала. До тех пор, пока ее отец не помер.

– А племянник на похоронах был?

– Не знаю. Вряд ли. Его мать с отцом развелись давно, отецпогиб, а у деда характер скверный, вряд ли мать с ним общалась, да и он…Считай, чужие люди. Я так думаю, если бы Машка с племянником виделась, то кСашке моему так бы не привязалась. Там все-таки кровь родная.

– Да-а… – протянула Женька, сморщив лоб и таким образомдемонстрируя работу мысли. Я покосилась на часы и решила, что с меня всех этихразговоров хватит.

– Скорее всего, мы напрасно беспокоимся, – заметила я,поднимаясь. – Кошкина уже исчезала на несколько дней, по вашим собственнымсловам, вот и в этот раз наверняка куда-то уехала.

– Так это проверить можно, – воодушевилась Ольга. Мывзглянули на нее с интересом, но без всякого понимания в очах. – Если онауехала куда-то на несколько дней, должна взять вещи. Верно?

– Ну… – кивнула Женька.

– Вот. Сумку-то уж точно должна взять. Она у нее в шкафулежит. И паспорт взять должна. Куда нынче без паспорта? Паспорт у нее тоже вшкафу, на верхней полке под бельем. Можем проверить.

– Но как мы в комнату войдем? – спросила Женька. Личноя никуда входить не собиралась и с неудовольствием покосилась в ее сторону.

– Так у меня ключ есть. Запасной. Машка мне его дала, какзамок сменила. Раньше она его на кухне в ящике стола держала, но когда у нееглюки начались, мне доверила. Идемте. – Ольга направилась к двери, и мыпоследовали за ней.

– Оля, – позвала я. Та обернулась, а я не без смущенияспросила: – А вас она не подозревала? Ну… у вас ведь ключ, и вы могли…

– Зачем тогда мне ключ давать? – немного подумав,ответила Ольга, пожав плечами. – Ключ она мне с какой целью оставила?Вдруг ей плохо будет, а в дверь врачи со «Скорой» не войдут, придется замкиломать.

Мы покинули квартиру и через несколько минут уже были всоседнем подъезде. Ключ от входной двери у Ольги тоже был, но она предпочлапозвонить. Дверь открыла Юлька, взглянула на нас, буркнула «дурдом» и удалиласьв свою комнату. А мы прошли к двойной двери, выкрашенной белой краской, которуюОльга открыла своим ключом. Рядом с дверью в коридоре находились тумбочка дляобуви и вешалка. На тумбочке я увидела две пары тапочек, изрядно поношенных. Навешалке женский плащ, из тех, что носили лет двадцать назад. Ольга вошла вкомнату и сразу направилась к шкафу, Женька вслед за ней, а я не спешаогляделась.

Комната была просторная, с эркером. На полу коверсине-красных тонов, новая мягкая мебель из самой дешевой, и стенка наподобиетой, что когда-то стояла у моей бабушки. В углу кровать под плюшевымпокрывалом, рядом тумбочка и несколько книг на ней: детективы и томик стиховГумилева. Среди детективов был один мой. Я повертела его в руках, и тут вголову пришла вполне здравая мысль: мы вторглись в чужое жилье без ведомахозяйки. Что, если она сейчас вернется? Очень захотелось побыстрее смытьсяотсюда. Жаль, что эта мысль не пришла в голову ни Женьке, ни Ольге. Пока яперебирала книги, они успели заглянуть в шкаф.

– Паспорт здесь, – сообщила Ольга и в доказательствопродемонстрировала его. Потом заглянула в шифоньер и извлекла на свет божийнебольшую дорожную сумку. – Никуда она не уехала, – заявила сурово ина нас уставилась. – Что делать-то будем?

– Билет на автобус можно купить без паспорта, – вяломолвила я. – А сумка… может, она новую купила?

– Не болтай чепухи, – фыркнула Женька. – Человекас субботы никто не видел, а ты…

– А вы бывшему мужу звонили? – озарило меня.

– Нет, – покачала головой Ольга. – У него такаяженушка, нарвешься на нее, чего доброго, и все…

– Но его номер телефона вы знаете?

– Так у Машки должен быть записан.

Ольга решительно направилась к тумбочке, на которой стоялтелефон, из выдвижного ящика достала блокнот и протянула мне. Телефонныхномеров там было немного. Номер телефона Кошкина Владислава Николаевича записанодним из первых. Я перевернула страницу блокнота и на всякий случай просмотреладругие записи.

– Взгляни, – сказала Женьке. Та сунула любопытный нос ирасплылась в улыбке, а я попыталась понять, что это такое. Запись в блокнотевыглядела примерно так: «19.05 – 17.10, 21.05 – 19.00, 27.05 – 15.25». –Что это может быть? – спросила я.

– Даты встреч? – предположила Женька. Ольга тожезаглянула в блокнот.

– Это ей кто-то по телефону звонил, – сообщила она.

– Что значит «кто-то»? – нахмурилась подружка.

– То и значит. Звонит кто-то и молчит. Я Машку пыталасьуспокоить, мол, номером ошиблись, то да се… А она гнет свое: «Извести меняхотят».

– Выходит, ей кто-то грозил по телефону? –воодушевилась Женька, которую разбирало все больше.

– Грозил или нет, не скажу, а один раз при мне точнозвонили. Я трубку взяла, а там молчат. Машка на кухне была, вернулась,спрашивает: кто звонил? Ну, я и говорю, не знаю, мол, тут ее точно подменили,по комнате забегала, глаза дурные и ногти грызет. А еще случай был. Мы здесьчай пили, и вдруг звонок, она трубку сняла и долго с кем-то разговаривала, прокакие-то бумаги, чертежи или еще что-то. Не больно я прислушивалась. Хотяудивилась, конечно, спросила, кто это ей звонит, она отмалчивается, а я вижу,что нервничает. И опять про отца сказала, про грехи и прочее. Я, признаться,ничего толком не поняла, а чем больше расспрашивала, тем она упорнее молчала,ну, я разозлилась и домой ушла.