Кристо Равелли с недоверием окинул взглядом семейного адвоката.

– Это что – какая-то первоапрельская шутка не по расписанию? – поинтересовался он, нахмурившись.

Эта острота заставила Роберта Лудлоу, старшего партнера «Лудлоу и Лудлоу», насторожиться. Кристо, ведущий инвестиционный банкир, специализировавшийся на работе с венчурным капиталом, был невероятно богат, и шутки с таким человеком были плохи. Он, в отличие от своего покойного отца, Гаэтано Равелли, относился к жизни очень серьезно.

– Боюсь, это не шутка. У вашего отца есть пятеро детей от женщины в Ирландии…

– Вы хотите сказать, что все эти годы он ездил в свое ирландское имение не ради рыбалки?.. – Кристо был ошарашен этим открытием.

– Да. Насколько я знаю, старшему ребенку сейчас пятнадцать лет…

– Пятнадцать? Получается, что… – Кристо сжал свои чувственные губы, его темные глаза метали гром и молнии, и в запале он выругался.

Хотя на самом деле здесь нечему было удивляться, ведь его отец и так славился своей неуемной любовью к женщинам. После смерти у него осталось трое законнорожденных сыновей и несколько безутешных бывших жен. Так почему же у такого человека не могло быть связей на стороне, которые привели к появлению на свет детей?

Кристо никогда бы не позволил себе подобного и был поражен этой новостью. Ведь его отец не проявлял абсолютно никакого интереса к троим сыновьям, родившимся в браке. Братья Кристо, Ник и Зариф, несомненно, тоже ужаснутся, когда обо всем узнают. Но Кристо понимал, что все заботы по решению этой проблемы лягут на его плечи. Брак Ника потерпел полное фиаско, и это очень сильно на него повлияло. А их младший брат, Зариф, который стал новым правителем страны на Ближнем Востоке, явно не заслуживал того позора, который постигнет всю их семью, если эта история дойдет до прессы.

– Пятнадцать лет, – задумчиво повторил Кристо. Получается, что отец изменял матери Зарифа в течение всего их брака. Естественно, Зариф не хотел бы выставлять этот факт на всеобщее обозрение. – Простите мою несдержанность, Роберт. Но такой поворот событий просто поверг меня в шок. Мать этих детей… Что вы знаете о ней?

– Я связался с Дэниэлем Петри, управляющим имением в Ирландии, и навел справки, – ответил мужчина, вздернув седеющую бровь. – Он сообщил, что об их матери – Мэри Брофи – ходят разные кривотолки и большинство жителей деревни относятся к ней как к падшей женщине, – почти виноватым тоном сказал Роберт.

– Если она была местной потаскухой, то немудрено, что они сошлись с Гаэтано, – выпалил Кристо и тут же пожалел о своем неблагоразумном комментарии. Хотя вся их семья прекрасно знала, что Гаэтано предпочитал распутных женщин. – И какую же финансовую поддержку мой отец выделил для этой оравы детей?

– Собственно, поэтому я и пришел к вам, – откашлявшись, сказал Роберт. – Да будет вам известно, что ни эта женщина, ни ее дети не упомянуты в завещании Гаэтано.

– У него пятеро детей, и он не оставил ни одному из них ни гроша? – не веря своим ушам, произнес Кристо.

– Именно так, – недовольно подтвердил Роберт. – Я думал, что он предусмотрел все в частном порядке, так сказать, чтобы позаботиться о них. Но я ошибся, поскольку Мэри Брофи обратилась ко мне с просьбой узнать, есть ли возможность оплатить школьное обучение детей. Как вы знаете, ваш отец всегда жил лишь настоящим и не задумывался о будущем. Наверное, он верил, что будет пребывать в добром здравии лет эдак до восьмидесяти.

– И вместо этого он умер в возрасте шестидесяти двух и свалил на меня всю заботу о своих отпрысках, – злобно заметил Кристо. – Мне придется лично заняться этим делом. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы газетчики разузнали об этой истории.

– Конечно же, – согласился пожилой мужчина.

Кристо стиснул ровные белые зубы, его глаза гневно пылали. Он пришел в бешенство от одной только мысли, что его отец, который и так был позором для них при жизни, и после смерти поставил под угрозу честь семьи.

– Я надеюсь, что удастся отдать детей на усыновление и вся эта неприятная история вскоре забудется, – откровенно признался Кристо.

– Вы думаете, их мать на это согласится? – осторожно спросил Роберт.

– Если эта женщина похожа на тех, которых мой отец предпочитал, то она будет рада пойти на любые уступки за разумное… вознаграждение, – с хладнокровной расчетливостью подобрал Кристо подходящее слово.

Роберт внутренне содрогнулся от неприкрытого цинизма этого предположения. Он не мог представить, как мать пошла бы на такое. Но поскольку в течение многих лет занимался финансовыми делами Гаэтано, Роберт знал, что в этой семье никому не известно, что такое искренняя любовь и привязанность.

Кристо выпрямил свои широкие плечи, поднял телефонную трубку и попросил своего личного помощника, Эмили, забронировать для него билет на самолет в Дублин. Он решил без промедления расквитаться с этим отвратительным делом, чтобы поскорее вернуться к работе.

* * *

– Я ненавижу их! – в отчаянии промолвила Бэль. Ее прекрасное лицо пылало от гнева. – Я ненавижу всех из семьи Равелли!

– Тогда тебе придется ненавидеть собственных братьев и сестер, – иронично заметила ее бабушка.

С трудом Бэль взяла себя в руки и виновато посмотрела на бабушку. Иза была женщиной невысокого роста с серо-стальными волосами и спокойными зелеными глазами, такими же как и у Бэль.

– Этот никчемный адвокат даже еще не соизволил ответить на мамино письмо об оплате обучения. Я ненавижу их, потому что нам прихо дится выпрашивать то, что причитается детям по праву!

– Да, приятного мало, – согласилась Иза Келли. – Но не стоит забывать, что в этом виноват лишь один человек – Гаэтано Равелли.

– Я уж точно этого не забуду! – горячо поклялась ее внучка и вскочила, пытаясь подавить в себе чувство досады.

Она не солгала. Бэль жестоко третировали в школе из-за связи ее матери и Гаэтано. Ее мать, Мэри, заклеймили как потаскуху, и, будучи впечатлительным подростком, Бэль пришлось нести на себе бремя этого позора.

– Он отошел в мир иной, – без надобности напомнила ей Иза. – Как и твоя мать, к сожалению.

Знакомая резкая боль пронзила сердце молодой девушки. Прошел лишь месяц после того дня, как ее мать умерла от сердечного приступа, и Бэль еще не оправилась от этого потрясения. У Мэри было слабое сердце и, очевидно, доктор предупреждал ее, что следующая беременность может обернуться тяжелыми последствиями. Но Мэри Брофи никогда не прислушивалась к голосу разума. Она всегда поступала так, как велело сердце, не задумываясь о последствиях.

Кто бы что ни говорил о ней – а местные жители никогда не упускали возможности упрекнуть ее, – Мэри была трудолюбивой, доброй женщиной, которая никогда ни о ком не злословила и всегда была рада помочь любому, кто в этом нуждался. Но Бэль не унаследовала от нее кроткий нрав. Она любила свою мать, но ненавидела Гаэтано Равелли за его лживую и эгоистичную натуру.