– Но есть же пассажирские пароходы!

– На них у меня нет денег.

– О!

Зария легко могла принять подобное объяс­нение, но человек перед ней казался вполне преуспевающим. Его костюм был хорошо сшит, закуривая, он достал из кармана портсигар, хотя, возможно, он стоил всего несколько шиллингов – она плохо разбиралась в подоб­ных вещах.

– Я вам сочувствую, – мягко произнесла она. – Мне нетрудно представить себе, что зна­чит быть бедным. Но не понимаю, чем я могу помочь вам.

– Вы можете мне помочь, вы не должны мне отказывать, – ответил он. – В этом путеше­ствии вы – самое важное лицо. Так сказал мне мой друг. Мистер Вирдон настаивал на том, чтобы ему нашли секретаря со знанием архео­логии и арабского языка. Я ведь не ошибаюсь?

– Нет, вы правы.

– Ну вот видите. Вам стоит только сказать, что вы хотите взять с собой своего помощника, потому что не сможете в одиночку справиться с обработкой результатов экспедиции.

– А что скажет мистер Вирдон? Он же мне не поверит.

– Поверит, я в этом уверен. Он должен пове­рить. Только постарайтесь говорить как можно более убедительно.

– Но почему я должна это делать? – расте­рянно спросила Зария.

– Потому что я умоляю вас об этом, – отве­тил американец. – Мне надо попасть в Алжир. Я должен быть рядом с матерью. Она больна. Мой отчим – негодяй. Он плохо с ней обращается. Говорю вам, я должен попасть туда, пока еще не поздно.

Он говорил так убедительно, что у Зарии едва не навернулись на глаза слезы. Ее пер­вым побуждением было немедленно согла­ситься. Этот человек попал в беду и взывает к ней о помощи. Трудно усомниться в его ис­кренности. Однако, все еще пытаясь руководствоваться житейскими правилами, она произнесла:

– Послушайте! Я никогда не встречалась с мистером Вирдоном. Он нанял меня через поверенных в Лондоне. А вдруг он не позволит мне взять с собой помощника? Вдруг он рас­сердится на меня за такое предложение?

– Я не думаю, – твердо ответил америка­нец. – Сделайте точно так, как я вам скажу, и я вам гарантирую, что все будет в порядке.

– Но… но почему… почему я должна вас слу­шаться? – запротестовала Зария.

– Потому что, как я знаю, у вас доброе серд­це, потому что все это гораздо важнее для меня, чем я могу выразить словами, потому что, со­вершая этот великодушный поступок, вы ни­чем не рискуете.

Последнее, по крайней мере, было правдой.

Она действительно ничем не рисковала. В самом худшем случае ей придется признаться, что она – хозяйка яхты. Она знала, что у нее никогда не хватит смелости на такое признание, но ее успокаивала сама возможность сделать его.

– Я кое-что придумал, если только вы согла­ситесь последовать моему плану, – будто по­чувствовав ее колебания, сказал американец. – Как только вы получите уведомление капитана о том, что яхта находится в гавани, мы вместе поедем в порт. На борту вы представите меня в качестве своего жениха.

– Жениха! – повторила Зария, изумленно раскрыв глаза.

– Да, так будет лучше всего. Тогда ваше на­мерение взять меня с собой будет выглядеть бо­лее правдоподобным. Я – не только ваш по­мощник в трудной работе, но еще и жених. К. любви всегда относятся с пониманием, и я счи­таю что особых сложностей не возникнет. Вы, конечно, объясните мистеру Вирдону, что мы только недавно обручились, и вы не хо­тите расставаться со мной, уезжая в Африку.

В его устах все выглядит достаточно правдо­подобно, подумала Зария. В конце концов, так и поступила настоящая Дорис Браун – обручи­лась, только она в связи с этим вообще отказа­лась от поездки.

– Я… не знаю, что и сказать, – беспомощно произнесла Зария.

– Тогда будьте умницей и соглашайтесь, – настойчиво проговорил американец.

– Но… я даже вашего имени не знаю.

– Нет, разумеется. Вы будете называть ме­ня… Чак. Так звали меня мои друзья в коллед­же. Фамилия моя Танер. Итак, Чак Танер. Между прочим, я немного умею говорить по-арабски и немного разбираюсь в археологии.

– Ну что ж, это уже кое-что, – ответила Зария. Но она все-таки колебалась и, покраснев и крайне смущаясь, попросила:

– Не могли бы вы… если вас не затруднит, вы не могли бы снять очки?

Он молча сделал то, что она попросила, потом, пристально глядя на нее глубокими серыми глазами, спросил:

– И зачем?

– Я… мне просто захотелось знать, как вы выглядите на самом деле, – ответила Зария, смущенно умалчивая о том, что считает спра­ведливым выражение: «Глаза – зеркало души».

У него были честные глаза – спокойные и по­чему-то, хотя она и не смогла бы объяснить по­чему, внушающие доверие.

– Спасибо, – спустя мгновение произнесла она и смущенно отвела взгляд.

Он снова надел очки.

– Мне приходится постоянно носить темные очки, иначе меня мучают сильные головные боли. Кроме того, у меня сенная лихорадка.

Тут, так внезапно, что они оба вздрогнули, за­звонил телефон.

– Наверное, это с яхты, – быстро сказал Чак Танер. – Ничего не говорите им обо мне. Просто скажите, что немедленно выезжаете.

Зария, колеблясь, пошла к телефону. Но не успела она поднять трубку, как он очутился ря­дом с ней и предупреждающе схватил ее за руку.

– Подождите! Если это кто-то другой, все равно кто, не говорите, что я у вас. Вы меня по­няли?

– Но… почему? – недоуменно спросила За­рия.

– Делайте так, как я говорю, – приказал он.

Он отнял руку, и Зария взяла трубку.

– Я слушаю.

– Мадемуазель Браун? – спросил голос в трубке.

– Да.

– Пожалуйста, подождите минуточку.

После непродолжительного треска и шума из трубки спросили по-английски, с ярко выра­женными просторечными интонациями:

– Я говорю с мисс Браун?

– Да, мисс Браун у телефона.

– Доброе утро, мисс. Капитан просил пере­дать вам свое приветствие. «Колдунья» в гава­ни. Вы готовы подняться на борт?

– Передайте капитану, что я выезжаю немед­ленно, – ответила Зария.

– Прекрасно, мисс. Третий причал, место под номером сорок семь.

– Спасибо.

На том конце провода раздался щелчок, и Зария повесила трубку. Только сейчас она осо­знала, что Чак Танер стоит так близко к ней, что должен был слышать весь разговор. Он улыбнулся, заметив беспокойство на ее лице.

– Все в порядке? – успокаивающим тоном спросил он.

– А кто, вы предполагали, это мог быть, если не матрос с яхты? – спросила Зария.