— Ганлин.

— Альталет.

Епископ Всеединой Церкви подошел к моей решетке, как и всегда, неспешным прогулочным шагом.

— Как ты тут? Вижу, с нашей прошлой встречи тебя успели изрядно потрепать.

Осмотреть себя с ног до головы у меня не получалось, череп был довольно жестко закреплен стальным обручем со вкрученными в кость винтами. Но ощущение собственного тела осталось достаточно четким, чтобы понять: в процессе последнего «исследования» я и правда лишился немалой части своих плоти и костей. Как будто их до этого было достаточно. Впрочем, я все еще не чувствовал боли и не мог умереть, сколько бы повреждений не получил, так что это меня особо не волновало.

— Ничего страшного. Я восстановлюсь, как только выберусь отсюда. А вот твоя лысина уже никуда не денется.

За прошедшие годы седые волосы Альталета и правда начали редеть на макушке. Это мне было отлично видно из-за небольшого роста Живой Крепости и того, что подвесили меня довольно высоко. Епископ лишь улыбнулся, но по тому, как дернулась его рука, я смог понять, что он едва подавил желание потрогать свою черепушку. Все-таки, пусть этот человек и обладал невообразимой силой, но он все-таки оставался человеком со своими слабостями, которые я успел очень хорошо изучить. В конце концов, Альталет был единственным, кого я видел регулярно с тех пор, как меня поймали. Как же давно это было…

— Ты и правда до сих пор веришь, что это возможно? Неужели двадцать семь прошедших лет тебя ничему не научили?

— О, поверь, научили. И очень многому. Однако точно не тому, что это тюрьма без возможности побега.

— Бессмысленная вера, — хмыкнул епископ. — Лучше подчинись нам. Мы можем дать тебе силу, какой у тебя не было никогда.

Если бы у меня еще были глаза, я бы их точно закатил.

— Ты опять за старое? Проходит несколько месяцев, меня в очередной раз кромсают, очевидно без какого-либо эффекта, после чего появляешься ты и предлагаешь добровольно сдаться. Кстати, сегодня довольно особенный день, не находишь? Хочешь, скажу, сколько раз такое уже было?

— Я и сам прекрасно помню. — Нахмурился Альталет. — Это мой сотый к тебе визит.

— Самый настоящий юбилей! — Епископ еще сильнее помрачнел. — Ты уже придумал, что мне подаришь? В конце концов, мне кажется, что я это заслужил. Ты сам как-то сказал, что я один из самых упертых ваших пленников.

— Ну, в каком-то смысле и правда придумал.

Такого ответа я даже как-то не ожидал.

— Очередная бессмысленная пытка святой магией?

— Нет, на этот раз кое-что поинтереснее. У нас, к сожалению, сейчас немного не хватает камер, так что у тебя впервые за все эти годы появится сосед.

У меня внутри все резко сжалось от восторга. Неужели?! Двадцать семь лет ожидания, наконец, принесли свои плоды? Даже не верится! Главное не подать виду, что это мне интересно.

— Ничего себе! Что, в последнее время церковь слишком активно ловила нежить?

— Можно и так сказать.

Альталет осмотрел меня прищуренным взглядом. Почуял что-то, гадина. Несмотря на то, что без своей белоснежной сутаны был больше похож на бакалейщика или цирюльника, а не на одно из главных оружий человечества, его интеллект вполне соответствовал силе. Несмотря на то, что у меня не было ни пульса, ни дыхания, ни лица, которое почти полностью срезали, он все равно умудрился уловить в моем голосе что-то подозрительное.

По тонкому льду ходишь, Ганлин. Если сейчас он поймет, что я реально заинтересован в соседе, то есть том, кто займет камеру напротив, подобной возможности мне уже не представится никогда. А иных способов выбраться из этой темницы, несмотря на браваду, я и правда не видел. Ждать ошибки от церковников было глупо, за все двадцать семь лет они не совершили ни одной.

— И кого ко мне подселяют? — Нужно звучать как можно естественнее.

— Вампира.

— Ни разу не встречал. — Говорить правду, без единого слова лжи, чтобы он перестал меня подозревать. — В подземелье они появляются только этаже на двадцать пятом, если я не ошибаюсь.

— Не ошибаешься. Но на поверхности они бывают куда слабее. — Разговорился. Значит я на правильном пути.

— И зачем тогда он вам?

— Нужно узнать, где гнездо. Так что это ненадолго.

— Про меня ты то же самое говорил. И посмотри, насколько это затянулось. — Епископ улыбнулся. Отлично, мне удалось его отвлечь!

— Ты особый случай. А с вампирами обращаться мы уже давно научились. Запоет, как соловей.

— Жестокие вы все-таки. Бедного вампиреныша пытать собираетесь, — насколько мне хватало длины цепей, покачал головой.

— Ага, убившего и выпившего больше трех десятков человек. — Буркнул Альталет, явно недовольный тем, как долго церковь ловила одного-единственного вампира. И чтобы окончательно закрепить успех, я поспешил этим воспользоваться.

— Что, темницу заполнить сил хватает, а одного кровососа поймать слабо? Даже не знаю, считать это упадком Всеединой Церкви, или все-таки упадком.

— Лучше не провоцируй меня, скелетик, — епископ, сделав страшные глаза, подался вперед и я ощутил, как по телу забегали знакомые искорки святой магии. Идеально. — Мы знакомы достаточно долго, и ты не можешь не знать, что в моем присутствии не стоит плохо отзываться о Святом Престоле.

— Знаешь что, священник, — поток святой магии усилился и искорки начали откровенно жечь. — Ты тоже не можешь не знать, что мне откровенно срать на тебя и Святой Пре…

На этом моменте я уже не мог нормально разговаривать от пронзающей тело боли, однако гнев, полыхавший в глазах Альталета, был для меня лучшим обезболивающим. Епископу, как и любому фанатику, срывало крышу при малейшем оскорблении в адрес церкви. И я уже не раз пользовался этим, зная, что, впадая в ярость, Альталет забывает обо всем. Конечно, просто так поносить Святой Престол тоже было нельзя, слишком подозрительно, но он сам дал мне идеальный повод для насмешек, так что никаких сомнений в моей «искренности» у епископа не должно было возникнуть.

И когда, примерно через час после того, как я отошел от воздействия святой магии, трое инквизиторов привезли на особой каталке прикованное цепями тело, я понял, что сделал все правильно. Альталет забыл о том, что что-то в моих словах показалось ему подозрительным и соседа мне все-таки выделили.

Еще около получаса я наблюдал за тем, как вампира подвешивали в то же, что и меня, положение. А потом инквизиторы, так и не обменявшись ни друг с другом, ни со мной ни единым словом, развернулись и двинулись обратно по коридору. Великолепно. Теперь оставалось только ждать, пока мой билет на волю проснется и надеяться, что все пойдет именно так, как я рассчитываю.